"Федор Панферов. Бруски (Книга 3) " - читать интересную книгу автора

А тут несет - большевики выучили. Ну, думаю, хорошо. Подозвал это я парнишку
одного и говорю: "Паря, свези-ка вот этого дяденьку на моем рысаке на
станцию... вот те целковый". И угодил купцу Гаранину в самое печень: малец
мне потом рассказывал, как сел купец в тарантас, так вплоть до самой станции
ревмя ревел.
- Разболтался, - оборвал его Плакущев. - Рысака наживи допрежь, потом и
хвались.
- Ясно, на твоем я его, - согласился Никита, забавляясь про себя:
"Твой-то мой будет".

2

Постоялый двор Евстигнея Силантьева, по-уличному Мигунчика, раскинулся
в самом центре улицы, на базарной площади. Шатровый двухэтажный дом,
обнесенный конюшнями, утепленными сараями, с годами посерел, покосился, и,
казалось, все - и дом, и конюшни, и сараи - точно от мороза подогнуло ноги,
собираясь кому-то пожаловаться на свой непристойный вид. Только петухи на
дымовых трубах гордо держались по ветру да красовались остатки причудливых
вензелей на карнизах верхних окон. Это и была "штаб-квартира Плакущева", как
в насмешку называл ее Никита Гурьянов, поэтому он и въехал в ворота смело,
будто к себе во двор, выкрикивая:
- Здорово! Сколько лет, сколько зим.
Ставя рысака под сарай, он сквозь дырявый плетень увидел, как на заднем
дворе к человеку с засученными рукавами подвели буланую лошадь - маленькую,
круглую, налитую, как огурец. Человек, ухватив лошадь за ухо, пригнул ее
голову к земле и со всего размаху всадил острие широкого ножа между ушей, -
лошадь вздыбилась и, выбрасывая вперед ноги, точно желая во что-то
упереться, замертво грохнулась на землю. Человек резанул ее ножом по горлу и
отдал распоряжение:
- Сдирайте. Другую давайте!
Недалеко от него у плетня в ряд стояло еще десятка полтора лошадей. Они
тревожно переминались, фыркая, чуя запах крови. Люди, которым человек отдал
приказание, быстро отволокли трепещущую буланую лошаденку и подвели гнедую
высокую матку. Матка была еще совсем молода и поджара. Зоркий глаз Никиты
подметил, - она еще не испытала на себе упряжи: шерсть на груди у нее
лоснилась, а ноги ступали, пружинясь, как у жеребенка.
- Чего делаете? Зачем скотину калечите?! - не выдержав, зло закричал
Никита, сам весь трепеща, и кинулся на задний двор.
- На мясо, - ответил человек. - По закону правительства... через ЕПО.
На колбасу... В Татарску республику.
- Правительство! Оно тебе без портков велит ходить - пойдешь?
- Пойдешь, раз велит, не только без портков.
- Изуверы! Жисть хрестьянскую калечите! Чай, она, лошадь-то, душу
имеет.
- А ты не в свое дело не лезь, - одернул его Плакущев. - Рысака веди,
продавай.
- А расписочку... лист похвальный?
- Продашь - придешь за распиской. Сейчас далеко за ней лезть... А ты
кончай и иди в избу, - позвал человека от лошадей Плакущев, направляясь в
дом.