"Федор Панферов. Бруски (Книга 4) " - читать интересную книгу автора

Вдали за увалами, за дикими, зубчатыми и причудливыми вершинами гор
брызгами лучей рвался восток. Казалось, там, вдали, может быть, за двести -
триста километров, кто-то мечет пылающие головешки в темно-синее небо.
Утро гор.
Вот оно поднимается, наступает все своим широченным фронтом - пышное,
бодрое и чуть-чуть студеное.
Кирилл почувствовал эту студеность на своих щеках: щеки приятно
защипало, и ему показалось даже, что они у него розовеют, как розовели в дни
юности.
- Приятно-о, - проговорил он и со всего разбегу, подобранный, вскочил
на оседланного коня.
Конь - старый приятель, рыжий жеребец Угрюм, - понесся галопом,
пересекая площадь, направляясь к электростанции. Но седок сорвал его с
обычного пути и направил в другую сторону, минуя котлованы, склады,
землянки. На горе конь замедлил бег и пошел легкой рысью. Он не шел. Он,
играя всеми четырьмя ногами, вытанцовывал свой утренний лошадиный танец и
словно совсем не ступал на землю аккуратными точеными копытами. А рыжие бока
подтянутого живота у него лоснились красными отливами, и уши шныряли
туда-сюда.
- Ух, ты! Молодец! - Кирилл круто натянул поводья, и Угрюм рванулся к
опушке леса.
Осень крутилась по откосам багряными листьями клена. Гремучие и
шершавые, они сыпались отовсюду, точно кто огромным фуганком строгал небо и
охапками во все стороны разбрасывал кленовую стружку. От изобилья листьев,
казалось, и земля горела желтым пламенем, а лес вспыхивал из-под низу, от
корявых корней, бросал отблески на верхушки берез, на полянки кружевного
ягодника... И играл ветер. Он выскакивал из глухих балок, налетал на лес,
трепал его, ероша перья на присмиревших воронах, а прорвавшись на полянку,
падал в сухие травы, замирал. Но тут же снова срывался, налетал на Кирилла
Ждаркина, бил его в лицо могучими крыльями. А Кирилл, спрыгнув с коня, шагал
навстречу озорному ветру и орал во все горло:
- Ого-го-го! Ого-го-го! Черт возьми все на свете!
Листья вихрем метались у него под ногами, взвивались, падали ему на
грудь, на голову, засыпая его всего, превращая и его в пылающий разноцветный
костер осени, а он, крупно шагая, разводил длинными руками и, выкрикивая
одно и то же, лез напрямик сквозь перепутанные ветви клена, березняка и
дуба. За ним, низко опустив голову, прижав уши, вынюхивая след хозяина,
крался рыжий жеребец. И со стороны казалось - вот сейчас он кинется на
человека, шагающего впереди, и между ними завяжется смертельный бой.
И разом все смолкло...
Будто кто-то сильный шугнул ветер, и ветер, затаясь где-то у себя в
логове, примолк, присмирел... и все застыло в тишине. Только лились лучи
солнца - мягкие, теплые, как улыбка счастливой матери.
Кирилл хотел было снова закричать, но, удивленный такой резкой
переменой, сдержался и пошел медленней, прислушиваясь к хрусту листьев под
ногами... и все кругом тихо хрустело, шуршало: с дуба падали тяжелые лиловые
желуди, осыпались сережки с берез, ветельник пустил в просторы свою мягкую
паутину, разбрасывала во все стороны пряную мяту полынь...
В утробе земли зарождалась весна.
- Да ты ведь вот такая же осень... Стеша, - прошептал Кирилл,