"В.В.Панюшкин. Михаил Ходорковский: Узник тишины " - читать интересную книгу автора

этот праздник приезжали высокопоставленные пограничники и военные,
государственные деятели и дипломаты, а дети для них пели, танцевали и
как-нибудь еще демонстрировали успехи в самодеятельном творчестве. Обычно на
таких праздниках Михаил Ходорковский разговаривал с государственными
шишками, а мама старалась не подходить к сыну и не отвлекать сына от важных
разговоров. Но в тот год никто из высокопоставленных чиновников не приехал,
кроме социального министра Починка. И много раз за время праздника
Ходорковский подходил к маме, говорил какие-то ни к чему не обязывающие
глупости и смотрел печальными глазами. Ближе к вечеру подошел попрощаться.
Марина Филипповна сидела в кресле, а он опустился рядом с ней на колени и
сказал: - До свиданья, мама.
- Я провожу тебя до двери.
- Не надо.
Ходорковский летал на арендованном самолете из города в город - Липецк,
Воронеж, Нижний Новгород - и в каждом городе по вечерам, разделавшись с
лекциями и встречами, спрашивал у своих приближенных, велика ли, на их
взгляд, возможность его ареста, и надо ли садиться в тюрьму или лучше уехать
за границу. Приближенные говорили, что садиться в тюрьму не надо, что лучше,
конечно, уехать, поскольку эмигрант может бороться за свое доброе имя, а
заключенный не может. Ходорковский возражал, что уехать сейчас значило бы
бросить своего товарища Платона Лебедева в тюрьме, значило бы признать себя
виновным, тогда как он, Ходорковский, ни в чем не виноват.
Пока он был в этой своей командировке, его жене Инне почти каждую ночь
снились разрушающиеся города.
Она стояла посреди искаженного сном города, и дома вокруг принимались
вдруг оседать, электрические провода рвались и искрили, неоновые буквы
соскальзывали с рекламных вывесок и разбивались об асфальт в мелкие осколки.
А она бежала сквозь разрушавшийся город, спасала себя или спасала детей, но
искаженные пространством сна улицы шли по кругу, как шла по кругу тропинка в
фильме "Ведьма из Блэр". А в другую ночь на снившийся Инне город
обрушивалось вдруг высотою с многоэтажный дом цунами, и Инна опять бежала, а
волна, разрушая квартал за кварталом, следовала за ней.
Михаил Ходорковский отрабатывал в поездке своей город за городом -
Белгород, Тамбов, Саратов.
И каждый вечер обсуждал с одними и теми же людьми по кругу одну и ту же
тему - возможный арест. Тема ареста возникала как будто случайно за ужином
или после ужина, и каждый вечер приближенные выдвигали тысячу толковых
аргументов в пользу эмиграции, не отвечая только на главный вопрос: а как же
Платон? Ходорковский же слушал. Эти обсуждения похожи были на деловые
совещания в ЮКОСе, когда Ходорковский долго слушал мнения своих подчиненных,
а потом вдруг принимал решения, стремительные и твердые.
Решение он принял в Нижнем. Там слежка, которую спецслужбы и раньше
вели за Ходорковским, стала открытой: машина филеров демонстративно
присоединялась к кортежу миллиардера. Там выпал снег на день раньше, чем в
Москве. Аэропорт не давал вылета, пришлось вернуться в гостиницу. Команда
ворчала, что возвращаться, дескать, плохая примета, и что Ходорковский,
дескать, утратил легендарную свою способность возить всюду с собой по стране
хорошую погоду.
А Ходорковский вдруг получил телефонный звонок неизвестно от кого.
Вся команда должна была лететь в Иркутск открывать молодежную