"ЧИХНЁШЬ В ВОСКРЕСЕНЬЕ..." - читать интересную книгу автора (Нортон Андре, Хогарт Грейс Эллен)

Глава 9

Возвращаясь рядом с Питером Моханом в книжный магазин, Фредерика благословенно забыла о своих трево­гах, говорила о самых обычных вещах и делала вид, что Марджи и Джеймс существуют лишь в её воображении, а тело в её гамаке — всего лишь кульминация дурного сна, от которого она уже проснулась.

Питер чувствовал её настроение и не настаивал, чтобы она рассказала, о чём задумалась, когда он увидел её в аптеке; дурная новость тоже может подождать, решил он. Взяв её под руку, он сказал:

— Я очень рад, что в Южный Саттон приехала Фреде­рика Винг, а не библиотекарша, которую я представлял себе, когда Люси Хартвел объявила, что нашла временно­го управляющего.

—  Я тоже рада этому, — ответила Фредерика, игнори­руя скрытый комплимент, но одновременно радуясь ему.

—  Но даже сейчас я о вас не очень-то много знаю. Вы библиотекарь. Вы пишете книгу. Это я знаю. Кстати, как она продвигается? И что ещё вы написали? Давайте. девушка, выкладывайте.

—   Я  уже  много лет делаю  вид,  что   пишу,  но  безособого успеха. Однажды я даже закончила роман о загадочном убийстве... — Фредерика неожиданно замол­чала. Собственный голос показался ей слишком громким в темноте и тишине улицы. Слова повисли в воздухе как дурное предзнаменование. Фредерика поторопилась по­хоронить их, отправить назад в кошмар, от которого сама еле очнулась. — Ну... не очень хорошо получилось. Я не беспокоилась о ключах. Всё казалось таким очевидным. Но сейчас я надеюсь на свой новый замы­сел... о викторианских писательницах. Я вам уже говорила. Издательство даже прислало мне одобрительное письмо.

—   Хорошо, — согласился Питер. Он с некоторым беспокойством отметил нотку истерии в её голосе. Эта история сильно подействовала на неё — ещё бы! — Но вы не рассказали, в каком состоянии работа, как она про­двигается.

—  Не торопите меня. Если захотите, я буду всю ночь рассказывать. Я совершенно очарована этими невероят­ными викторианками. А у мисс Хартвел я нашла целую полку романов, которые давно разыскивала. Романы Сьюзан Уорнер, Марии Каммингс, Мэри Холмс. А я ведь все библиотеки в Нью-Йорке обыскала. Замечательные женщины, целая группа, авторы бестселлеров 1850-1860 годов... Но, наверно, я всё это уже рассказывала вам или вы знаете лучше меня.

— Я слышал только о «Просторном, просторном мире», но, кроме этого, признаюсь в своём невежестве.

—  Конечно, это отличный образец патетического на­правления в литературе, но всё равно интересно, — она помолчала. Потом уже медленнее продолжила: — Знаете, перед приездом сюда я много часов переписывала сцену из «Кличи» Сьюзан Уорнер, причём по поводу лоскутно­го одеяла. Уджасно было трудно, шрифт слишком мелкий, и перепечатывать нельзя было, приходилось вручную... Но стоило усилий, типично американская сцена...

—  Несомненно, поэтому вы и выиграли одеяло миссис Пайк. —  Да, знаю. Это одна из причин, почему я так его хотела. Но вы поймёте, в каком я состоянии, когда я признаюсь, что эта прекрасная вещь до сих пор лежит в кресле у меня на кухне. Я бросила его туда... в ту ночь. Больше того, сама миссис Пайк приходила сегодня в магазин. По-моему, с единственной целью рассказать, как она сделала одеяло и поговорить о нём. Но я так старалась поймать Марджи и спросить её об этой несчас­тной шкатулке, что не смогла даже поговорить с ней... да и не хотелось говорить.

—  Это понятно. Дело оказалось не совсем такое, о котором вы договаривались с мисс Хартвел. И вы слиш­ком умны, чтобы выбросить его из головы.

—   Но я должна быть достаточно умна, чтобы не паниковать. Я вовсе не так храбра, как хотелось бы, — она поколебалась и быстро добавила: — Тэйн Кэри рассказывал вам о моих ночных приключениях?

—  Нет,— Питер крепче сжал её руку. — А что случи­лось?

—  Наверно, всего лишь хулиганство Марджи, но... ну... мне не понравилось, — и она кратко рассказала о случив­шемся. Закончив, подумала, не рассказать ли о недавнем приключении с Джеймсом, но решила не рассказывать.

Питер долго молчал. Они уже дошли до ворот кампуса и должны были свернуть к дому миссис Хартвел, когда Питер неожиданно остановился и заявил:

—  Это решает дело.

Фредерика была удивлена и слегка раздражена. В чём дело? Дала ли она каким-то образом ключ к разгадке? Она уже сейчас страшилась момента, когда перестанет ощущать успокаивающее присутствие Питера. Даже если он зайдёт к ней, ночь будет ещё более тёмной и одино­кой, когда он уйдёт.

—  Что решает? — спросила она.

— Через минуту расскажу. Дело в том, что у меня тоже есть для вас новость. Собственно, не для вас, но я считаю, что должен вам рассказать, тем более что утром к вам собирается наведаться Тэйн... Ну, не смотрите на меня, как заяц... Он не собирается вас арестовывать!

—   Арестовывать   меня?

—  Чёрт возьми, вы не с того конца ухватились за палку. Послушайте молча и не теряйте сознания в конце моего печального рассказа.

—  Не потеряю.

—   Это хорошо. На чём я остановился? О, да. Мы смогли оказать некоторое давление и раньше срока полу­чили результаты вскрытия. Как мы и подозревали — вы тоже, не отказывайтесь, — Кэтрин Клей была отравлена. Маловероятно, я бы сказал, совершенно невозможно, чтобы она сама покончила с жизнью, потому что капсулы в серебряной табакерке...

—  Значит, табакерка её... я так и подумала...

. — Да, но не прерывайте меня ещё минуту. Как я начал говорить, там были капсулы с веществом, которое содер­жится в корне жёлтого жасмина, — гелъсемином, его формула C₂₄H₂₈N₂0₄. Наша теория такова: сразу после ланча она приняла одну капсулу, думая, что это витамин, но там был яд. Потом она отправилась в книжный магазин, вероятно, сразу после того как мы с вами ушли; наверное, хотела прихватить вас и идти на ярмарку вмес­те, время как раз было походящее. Но вскоре она почувствовала себя плохо. Симптомы таковы: тошнота, головная боль, боль в глазах, расширение зрачков (мы это заметили, но приписали тому, что она приняла слишком большую дозу наркотика; мать это подтвердила), паралич и слепота... вполне достаточно, чтобы захотеть лечь...

—  Боже, Питер, она мучилась в агонии одна в этом несчастном гамаке, — Фредерика говорила спокойно, но крепко сжимала руку Питера.

—  Ну, наверное, она не очень мучилась. Её не тошни­ло, а доза была очень большая. Нет, она скорее всего почувствовала себя странно, прилегла, потеряла сознание и больше не приходила в себя.

—  Но... то страшное выражение у неё на лице? —  Чисто мышечное, — ответил Питер, однако неуве­ренно.

Фредерика пыталась забыть это лицо, которое всю долгую неделю преследовало её, и с усилием стала думать не о Кэтрин, а об её убийце.

—   О, Питер, но кто это мог сделать? Кто её так ненавидел?

—   А... в этом-то всё и дело. Если бы мы только прислушались к Марджи за ужином. Всё время мы воз­вращаемся к Марджи. Она что-то знает, я уверен, но боится сказать, поэтому только намекает и убегает. Я вот думаю, что она делала вчера вечером. Если только... — полковник помолчал. Потом медленно закончил: — По­хоже, убийство совершено из ненависти, а не из-за целесообразности, правда? — и, вдруг почувствовав, как сильно она сжимает ему руку, уже спокойнее продолжил: — Не принимайте это близко к сердцу, Фредерика. Я говорю вам всё это для того, чтобы вы употребили свою хорошую голову мне в помощь. Даже вашим викториан­ским женщинам придётся подождать. Сейчас на первый план выходит детектив с убийством.

Вопреки своему настроению, Фредерика заинтересо­валась.

—   Но почему вы? Я ещё вчера удивилась, когда вы сказали, что подвергли Джеймса допросу третьей степе­ни. Мне казалось, это Тэйн Кэри... — она остановилась и виноватым тоном добавила: — Не хочу быть грубой, но... вы случайно не переодетый Скотланд Ярд или что-то в этом роде?

— А знаете ли вы, что мы уже целых пять минут стоим в воротах кампуса? Нам будет гораздо удобнее в вашей гостиной. Если, конечно, вы меня пригласите. Нет, не прерывайте, я ещё не кончил. У меня есть ещё одно предложение. Если не возражаете, я забегу к себе на минутку и прихвачу свою зубную щётку. Вы мне позволи­те спать на диване в кабинете, и я буду играть роль сторожевого пса. Я боялся предложить это, но после того, что вы мне рассказали, должен. А завтра, я думаю, Тэйн поставит на это дело своего человека. Конечно, вам не грозит опасность. Доказательство — то, что вас не тро­нули вчера. Просто я считаю, что так вам будет спокойней.

—   О, Питер, — сказала Фредерика, запинаясь от облегчения. — Правда? Я хочу сказать, вам не трудно?

—   Нисколько. Кстати, я хорошо знаю этот диван. У нас случались квартирные кражи, и я сторожил мисс Хартвел, пока вора не поймали. Конечно, вам придётся накормить меня завтраком, а бродячие коты разнесут весть об этом всему городу, но я рассчитываю на то, что у города есть чем заняться и нас просто не заметят.

—  Но вы так и не рассказали, откуда вы так много об этом знаете... и ... — но Питер уже оставил её у ворот.

—  Вернусь через две минуты, — пообещал он.

Когда звук его шагов смолк, тишина окружила Фреде­рику. Она подошла к воротам и прислонилась к холодной железной поверхности — понимая, что нуждается в под­держке, и стыдясь своего страха.

—   Испугались? — рассмеялся быстро вернувшийся Питер.

—  Признаюсь, да.

—  Понятно. Но не нужно бояться. Иначе Кэри при­ставил бы к вам человека сразу после утреннего разговора по телефону. Взгляните на это разумно, и пусть правит рассудок, а не эмоции. То, что Кэтрин Клей умерла у вас, чистая случайность. Ничего не связывает это убийство с книжным магазином. Она могла бы принять капсулу в любое время и умереть в любом другом месте. Больше того, вы менее всех можете стать жертвой номер два. Вы здесь новый человек, и хотя именно вы нашли... гм... corpus delicti — предмет, служащий доказательством со­вершения преступления, вы знаете о случившемся не больше остальных. Вы были со мной на ярмарке, да почти все там были. Я остаюсь на ночь, просто чтобы вы спали спокойно, как я уже заметил.

Они вошли в дом, и, включив свет, Фредерика увидела на лице Питера широкую улыбку. —  Именно это мне и нужно, мой дорогой Холмс, — ответила она ему и даже смогла улыбнуться. — Конечно, мы с вами обеспечиваем алиби друг другу начиная с полудня, но, судя по вашим словам, капсулы могли быть подменены в любое время. Я думаю, это произошло утром. Ведь витамины обычно принимают по утрам.

—  Мне нравятся ваша улыбка и способность к дедук­ции. Кстати, я знаю, что у нашей дорогой Люси есть небольшой запас выпивки, она держит его на кухне в шкафу справа от раковины. Самое подходящее место. Примем, или тот отвратительный лайм был слишком крепок для вас?

—  Мне он не понравился, — призналась Фредерика. — Ну, так как вы всё знаете здесь, окажите мне честь. Возможно, я к вам присоединюсь.

Позже, сидя в гостиной с бокалом в руке, Питер негромко сказал:

—  Вы спросили — вполне естественно, — какова моя роль в этом шоу. На случай, чтобы вы знали: я не переодетый убийца. Попытаюсь объяснить, хотя это и нелегко, — он помолчал и заговорил медленно, тщатель­но подбирая слова. — Как вы знаете, я преподаю в колледже. Пытаюсь сделать из молодых и не очень моло­дых людей хороших дипломатов, или, скажем точнее, хороших слуг своей страны в чужих странах. Мой курс называется «военная разведка». Вы не знаете — и, кстати, как не знает большинство здесь, но во время войны я был офицером стратегической разведки США. Ну, в мирное время я сохранил интерес к раскрытию преступлений. Я доверяю вам (должен сказать, что я научился неплохо разбираться в людях) и потому скажу, что я по-прежнему офицер разведки по административной линии. Практи­чески, я откомандирован на эту работу, которую правительство считает весьма важной. И хоть я не считаю Кэтрин Клей прекрасной шпионкой, убийство рядом с Саттоновским колледжем может иметь самые серьёзные последствия. И даже если бы это было простое деревенское убийство — может быть и такое, кстати, — Тэйн Кэри не возражает против моего участия в расследовании при данных обстоятельствах.

Фредерика посмотрела прямо ему в глаза.

— Я ценю ваше доверие, Питер, — просто сказала она.

—  Я... от меня пока мало было толку, но уверяю вас, я гораздо больше боюсь неопределённости и чёрной магии, чем фактов, какими бы ужасными они ни были. Я вам благодарна за то, что вы сообщаете мне факты и... ну... предлагаете побыть вашим Ватсоном при Холмсе. Поста­раюсь быть полезной. А на этом я отправляюсь спать — и ещё раз спасибо вам.

—  Хорошая девочка, — Питер улыбнулся, и, когда она встала, он тоже поднялся. — Не боитесь, что на лестнице на вас нападут медведи?

—  Нет, ведь всегда можно позвать армию, — ответила она, потом спросила: — Во сколько вы завтракаете?

—  В шесть тридцать.

—  О Боже! Теперь я не так уж уверена, что хочу быть Ватсоном женского пола. Постучите в шесть в потолок.

—  Ладно. Я хочу убраться отсюда до того, как явится Крис или наш друг Кэри, — он неловко порылся в кармане. — Вот это я прихватил вместе с зубной щёткой. —  полковник протянул ей небольшую книгу. — Можете подержать у себя, но недолго. Это моя библия... ну, она кое-что объясняет.

Фредерика взяла книгу и, чувствуя, что он больше ничего не хочет говорить, сказала «Спасибо» и «Спокой­ной ночи» и пошла вверх по лестнице.

Но Питер окликнул её снизу.

—  Чем вы были так озабочены, когда я застал вас с приятелями в аптеке?

—  А, это... я пыталась вам уже сказать... я решила тогда, что табакерка принадлежит Кэтрин, но теперь это уже древняя история.

—  Да, но ещё одно очко в пользу вашей дедукции. Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, — повторила Фредерика и на этот раз действительно ушла.

Она медленно раздевалась, и воспоминание о вечер­ней встрече с Джеймсом постепенно гасло. Приятно сознавать, что Питер в доме, его можно позвать. Итак, убийство. Она знала это заранее. Чувствовала в самой атмосфере, ещё до того, как увидела лицо мёртвой Кэтрин, лежащей в гамаке.

Фредерика легла, решив больше не принимать снот­ворного, ни о чём не думать, дать сознанию погрузиться в бессознательное. Ведь сегодня она наконец-то почув­ствовала себя в безопасности и мире. Но когда она погасила свет, её не оставляли мысли о странных проис­шествиях, которые произошли с ней в этой новой жизни. Какой непохожей оказалась эта жизнь на то, чего она ожидала. И на привычный образ жизни: квартира — библиотека и библиотека — квартира, к которому она так привыкла за последние десять лет. Она ворочалась и металась, ей становилось то жарко, то холодно. И неиз­бежно она начала думать о Питере Мохане. Хорошо бы он захотел поцеловать её. Эта мысль даже смутила Фре­дерику, и она покраснела в темноте. До сих пор она сознательно избегала думать о нём как о мужчине. Он её хороший друг, сейчас он её Шерлок Холмс и на какое-то время сторожевой пес. Она не должна, не должна, н е должна  думать о нём по-другому.

В её жизни не было никого после Стивена Гуда, после того, как он женился на другой. Она всегда убеждала себя, что Стивен — единственная любовь её жизни, что она никогда, никогда никого больше не полюбит. Но ведь тогда она была ещё ребёнком, ей ещё двадцати не испол­нилось. Пятнадцать долгих лет жила она этой верой. Но только ли потому, что мужчины, которых она встречала, не сумели «захватить её воображение», как он? Она как-то читала, что это чаще всего превращает дружбу в любовь. А Питер Мохан — в этом нет никаких сомнений — способен захватить воображение и разбудить спящее сердце. Но что чувствует сам Питер Мохан? Может, он — мужчина из кремня и стали, как герои романов виктори­анских писательниц? Она знала, что он был женат, потом развёлся, если можно доверять городским сплетням. Но она не должна думать о любви. Не должна портить дружбу, которая обещает так много.

Приняв твёрдое решение, Фредерика повернулась так, чтобы видеть светящееся ночное небо и огненные точки на нём, как узор её прекрасного лоскутного одеяла. Надо что-то сделать с этим одеялом завтра. Она снова верну­лась к ночи. Но сон по-прежнему не шёл.

И тут она вспомнила книгу. Когда Питер дал ей книгу, она унесла её наверх и положила на столик у кровати. Но совсем о ней забыла. Фредерика села, включила свет и раскрыла титульную страницу. Орест Пинто: «Ловец шпи­онов». Фредерика начала перелистывать книгу и вскоре увидела очерченный карандашом абзац.

«Потенциальный ловец шпионов должен обладать де­сятью качествами, семь из них прирождённые, три можно приобрести путем значительных усилий.

1. Феноменальная память.

2.  Огромное терпение и внимание к деталям.

3.  Способности к языкам.

4.  Знание практической психологии.

5.  Храбрость.

6.  Знание столиц и важнейших городов Европы. Рядом Питер написал «А также США».

7.  Глубокое знание международных законов.

8.  Способности прирождённого актера.

9.   Способности к расследованию ( в сущности, это высокоразвитое чувство логики).

10.  Практический опыт в использовании уловок и хит­ростей».

Фредерика с интересом рассматривала этот список. Очевидно, расследование убийства Кэтрин Клей входит вкруг интересов ловца шпионов и может рассматриваться как весьма хорошая тренировка некоторых из указанных качеств. И в подтверждение Фредерика увидела ещё одно отчёркнутое место.

«Задача контрразведки в войну и в мирное время анало­гична задачам полиции. Контрразведка должна прежде всего предотвратить шпионаж  и предательство, угрожающие благосостоянию государства; во-вторых, если такие дейст­вия совершены, выследить и арестовать преступников».

Ну что ж, подумала Фредерика, всё, кажется, стало на свои места. Неудивительно, что Тэйн Кэри допускает его в местные увеселения. Неудивительно. Она снова взяла книгу и принялась читать, обращая особое внимание на подчёркнутые места. Фредерике захотелось спать уже после двух часов ночи, и только когда она собралась выключать свет, ей в голову пришла одна мысль. Очевид­но, более чем очевидно, судя по этой его библии, что полковник Питер Мохан из армии США — очень опыт­ный человек. И Фредерике Винг стоит это запомнить и прекратить романтические мечтания. От этой невесёлой мысли её наконец избавил сон.

Разбудил Фредерику стук, от которого сильно забилось сердце. Она села в темноте. Потом услышала приглушён­ный голос.

—   Фредерика! ФРЕДЕРИКА ВИНГ, вы там не умерли?

Питер. Конечно. Она схватила свои домашние туфли и заколотила по полу.

Тишина.

Фредерика быстро встала и вышла на площадку, чтобы крикнуть, что спустится через десять минут. Она выполнила своё обещание и получила одобритель­ную улыбку от своего самозваного босса, которого она нашла в кухне.

—  Я не читала в вашей книге, что ловцы шпионов должны быть поварами. —  Да, но это считается само собой разумеющимся. Нужно уметь прокормиться в трудных условиях. И, — он поколебался, потом быстро продолжил, — как вы поня­ли, ловцы шпионов обходятся без жён.

На это Фредерика ничего не ответила. Она это и так поняла и считала, что нет необходимости объявлять об этом в мегафон. Это даже невежливо, особенно в столь ранний час.

Однако она промолчала, и через некоторое время Питер жизнерадостно продолжил:

—  Значит, вы прочли мою библию? И что вы о ней думаете?

—  Я думаю и автор считает, что ваша работа, во-первых, бесчеловечная, во-вторых, неблагодарная.

—  Вы правы. Умная Фредерика. Я вам выдам диплом cum laude — с отличием.

—   Спасибо. А позволено ли мне будет поджарить бекон? — чуть напряжённо спросила Фредерика.

—  Позволено, — ответил Питер, бросив на неё быст­рый взгляд искоса.

Немного погодя она сказала:

— Урок номер один я усвоила, он содержится в вашей библии, так что можете её забрать. Вам будет её не хватать.

Питер начал немузыкально насвистывать, и раздраже­ние Фредерики развеялось. И когда они сели за стол у окна, она вполне способна была весело смеяться и на­слаждаться обычным завтраком, во время которого ни разу не упоминалось убийство, брак или родственные темы. Говорили лишь о приятных и незначительных вещах, и оба были довольны этим.