"Л.Пантелеев. Американская каша ("Шкидские рассказы") " - читать интересную книгу автора

голодали так, как не голодают, пожалуй, ваши уличные собаки. И все-таки мы
всегда улыбались. Потому что живительный воздух революции заменял нам и
кислород, и калории, и витамины.
Может быть вам интересно узнать, что мы ели? Мы ели хлеб. Три четверти
фунта хлеба из муки, перемешанной с отрубями, опилками и кофейной гущей. Мы
ели картошку с тюленьим жиром. Мы ели пшенную кашу, в которой было больше
камней, чем сахара или масла. И все-таки мы вспоминаем эту кашу и эти камни
с большим удовольствием, чем прекрасную "американскую кашу".
Вы можете гордиться и радоваться, господин Гувер. В памяти моего
поколения слово "Америка", "американский" навсегда связано с представлением
туго набитого брюха. Что-то жирное, сладкое и приторное вспоминается мне,
когда приходится слышать это слово.
Вы были так добры в то время. Узнав из газет и из отчетов
правительственной комиссии, что в России голод, вы возымели желание помочь
русским детям. Вы основали общество АРА. Вы закупили тысячи тонн муки,
масла, риса, какао... Огромные пароходы поплыли через океан нам на помощь.
Мы были бы вам по-прежнему благодарны, если бы не знали теперь, что на
этой операции вы заработали приличное состояние, репутацию и комнатку в
Белом Доме. Кроме того, вы нажили следственное дело в советской прокуратуре.
Если вы попадете когда-нибудь в руки Международного ревтрибунала - вам не
сдобровать. За вами числится экономический шпионаж.
Но в тысяча девятьсот двадцать втором году вы были нашим героем. Вы
были таким героем, каким лишь мечтаете быть, когда глядите на портреты
Линкольна и Вашингтона... Не стоит завидовать, мистер Гувер. Вы тоже были
героем. И еще каким...
По всему городу были раскинуты ваши питательные пункты. Вы не знаете,
какой это был город - Петроград в тысяча девятьсот двадцать первом году. Это
был мертвый город, развалины... Не было магазинов, театров, кино... На
рынках из-под полы продавали картофельную шелуху и жмыхи, в банях мылись
холодной водой, а жилые дома отапливались каннибальским способом: один дом
пожирал другой, пока не приходила очередь и ему свалиться под топором
изголодавшегося и исхолодавшегося петроградца. В этом городе, в разных
районах, - в Коломне, где жили мы, на Васильевском острове, за Нарвской
заставой, на Выборгской стороне, на Охте, - всюду вдруг появились ваши
спасительные "кормительные пункты". Их называли еще "американками", и к
одной из таких "американок" была приписана наша школа, носившая сокращенное
название "Шкид". Правда, мы получили всего пятнадцать мест и нам приходилось
обедать по очереди через три дня в четвертый. Но было бы свинством с моей
стороны - обижаться. Ведь дареному коню в зубы не смотрят.
- И на этом спасибо, - думали мы.
Я хорошо помню чудесные и торжественные походы на Курляндскую улицу,
где помещалась наша "американка".
В час, когда во всем мире люди привыкли обедать или хотя бы думать об
обеде, является воспитатель. Он разгуливает по классу и делает вид, что
зашел случайно, что ничего интересного он не скажет, разве сделает
кому-нибудь из нас замечание, что кушак расстегнут или волосы слишком
запущены. Мы не верим этому безразличному виду. Мы сидим за своими партами
насторожившись. И вот он, как бы невзначай, говорит:
- По-моему, сегодня "американка".
- Да! - восклицаем мы.