"Вера Панова. Володя (Рассказ)" - читать интересную книгу автора

свалится тушенка, если думать о ней?" Уже не раз он имел случай убедиться,
что такие бесплодные мысли не ведут ни к чему хорошему: недостойную
зависть порождают эти мысли и жалость к себе, человек размагничивается и
слабеет, - а Володя не хотел быть слабым...
Нерусские названия у станций на этой дороге: Кез, Чепца, Пибаньшур,
Туктым. На каком это языке, на удмуртском? Мы через Удмуртию сейчас едем?
А может, эти названия остались от племен, обитавших тут в глубокой
древности? Как их: чудь, меря, мурома? .. (Володя любил историю, любил
читать исторические книги.) А из тех станций, что зовутся по-русски, - у
некоторых такие горькие, безотрадные имена: Убыть, Безум. Должно быть, эти
имена при царском режиме перешли к станциям от ближних деревень. Сколько
горя должен был нахлебаться народ, думал Володя, чтобы назвать так свои
поселения. Деревня Безум...
"Где-то меня высадят?"
Желательно все-таки, чтобы это произошло, пока еще не окончательно
стемнело, и чтобы это была порядочная станция, где есть электричество и
имеют обыкновение хоть раз в сутки топить печку в комнате для ожидающих.
- Балезино? - спросил кто-то за Володиной спиной. Младшая проводница
прокричала в ответ:
- Балезино, Балезино!
Поезд замедлял ход.
Так. Сейчас, значит, придет контролер. Придет контролер с документами
и скажет: "Слезай, приехали".
Двери защелкали. В тамбуре зажглась лампочка. Тамбур заполнился
пассажирами, ожидающими остановки. Сплошь кители и шинели с офицерскими
погонами.
А окно стало совсем темным, когда зажглась лампочка.
"Ну, где же контролер мой"?
- Разрешите, - важно сказала старшая проводница, с фонарем
протискиваясь на площадку.
В темном окне медленно поплыли огоньки. И остановились. Заскрежетало
под ногами. Вспыхнув алмазами в морозных разводах на стекле, брызнул в
глаза свет над станционной вывеской: Балезино.


3

- Молодой человек, - сказал важный голос, и старшая проводница
тронула Володю за локоть, - идем-ка сюда.
В тесном купе проводников на столике стоял стакан чая и лежали ржаные
сухари.
- Садись, поешь.
Он сел. И когда с хрустом разгрыз сухарь и ощутил на языке
солоноватый прекрасный вкус, - только тогда по-настоящему понял, до чего
же проголодался.
- Ешь, - сказала проводница. - Все ешь, не стесняйся.
Она налила ему еще стакан из большого, весело кипящего самовара.
Поезд шел полным ходом. На десятки километров позади осталась станция
Балезино. Контролер не пришел.
Володя ел, а проводница стояла рядом, суровая, с маленьким беретом