"Вера Федоровна Панова. Собрание сочинений в 5 т (т. 3)" - читать интересную книгу автора

- Да что спорить. Зайдемте в сквер, посидим на лавочке, обсудим в
общих контурах, - кирпич-то нужен и нам, и вам!
- Нужен, - согласился Коростелев.
И они зашагали к скверу.


Еще светло было на улице, а в конторе горели настольные лампы.
Старший зоотехник Иконников сидел у своего стола и медленно писал в
большой книге.
- Добрый вечер, - сказал Коростелев.
- Добрый вечер, - ответил Иконников.
- Что нового? - спросил Коростелев.
- Семнадцать отелов, - ответил Иконников. - Это по первой и по второй
ферме, с третьей еще не поступили сведения. Хлопотливый был день.
"А тебе что за хлопоты? - невольно подумал Коростелев. - Не ты
принимал телят. Принимал только сводки - без отрыва от кабинета".
- И кто же сегодня разрешился? - спросил он. Ему хотелось установить
с Иконниковым товарищеские отношения: должен бы Иконников быть ему
ближайшим помощником, опорой во всех делах.
- Вот, прошу, - ответил Иконников и придвинул к Коростелеву книгу.
Коростелев просмотрел записи: клички маток, вес телят, точное время
рождения... Красиво поставлен у Иконникова учет, самый дотошный инспектор
не придерется.
- Здорово! - сказал Коростелев. - Еще, значит, на семнадцать голов
вырос наш шлейф!
"Неужели он не спросит, что было на бюро? Неужели ему это не
интересно? И ведь старый работник..." Лезвием от безопасной бритвы
Иконников осторожно чинил карандаш, заботясь, чтобы стружки падали на
специально подложенный листок бумаги, а не разлетались по сторонам. "До
чего не идет ему это занятие. Такому мужчине в расцвете сил, с такими
плечами, горы ворочать, а не карандаши чинить..."
"А может, стесняется спросить, ждет, чтобы я сам рассказал?"
- Ну, были мы сегодня на бюро, - сказал Коростелев.
- Да? - спросил Иконников. - И какие результаты?
- Неплохие результаты. Кирпич будет, новые телятники для новых телят
будут у нас с вами, Иннокентий Владимирович!
Иконников взял бумажку кончиками пальцев, бережно сдунул в корзину
стружку и графитную пыль и, открыв ящик стола, достал пакетик.
- Отрадные вести. Закусить не желаете?
- Спасибо. Пообедал.
- Я, с вашего разрешения, закушу, - сказал Иконников. - Что-то
сегодня обед был неважный.
Иконников - рослый блондин с крупными правильными чертами лица,
причесан на пробор, чисто побрит. У него очень белые ресницы: белые,
длинные и мохнатые, что-то раздражающее в них, - и руки белые, мертвецкие.
Выражение у него строгое, неподкупное. Он ест сардельку, держа ее торчком
и глядя перед собой холодными глазами.
- Приятного аппетита, - удрученно говорит Коростелев и идет в
бухгалтерию к Лукьянычу. С Лукьянычем хоть и приходится ругаться, но зато
это человек страстный, ему до всего есть дело.