"Вера Федоровна Панова. Собрание сочинений в 5 т (т. 3)" - читать интересную книгу автора

никто. Встречи эти фронтовые... Где та, с золотым до удивления хохолком, с
которой он познакомился в Белостоке? Даже на письмо не ответила... Где
черноглазая, которая говорила: "Ух, какой вы высокий, а муж еще выше!" - и
все показывала карточки мужа... Ерунда это все, грусть одна, а не любовь.
Долго задерживаться на этих мыслях не приходилось: сейчас бюро
райкома будет слушать его отчет.
Неделю назад Горельченко, секретарь райкома, приезжал в совхоз.
Обошел все фермы, говорил с людьми. Коростелев и Бекишев, секретарь
партбюро, ходили с ним и все ему рассказывали. Он слушал внимательно,
глядя тяжелым, без улыбки, взглядом, потом сказал:
- Ну что ж, доложите на бюро.
И не сказал, что он думает о делах совхоза. Коростелев, который еще
не разобрал, симпатичен ему Горельченко или не симпатичен, немного
разочаровался: коллегиальность - коллегиальностью, но разве не может
секретарь райкома в частном разговоре высказать свое личное мнение?
Кажется, есть за что нас похвалить...
Приехал Горельченко в совхоз в семь утра и пробыл до обеда. Ему
предложили пообедать (поварихи специально готовили, хотели угостить
повкуснее), он сказал:
- Спасибо, я у чкаловцев пообедаю.
И уехал в колхоз имени Чкалова.
Теперь у Коростелева посасывало под ложечкой: что-то будет на бюро?
Хоть бы похвалили, чтобы выйти после заседания с независимым лицом, как
вышла прошлый раз заведующая районо, которой записали "признать работу
удовлетворительной". Почему Горельченко с ним неласков? Неспроста он тогда
отказался от обеда и поехал к чкаловцам. Все районные работники едут к
чкаловцам, в совхоз редко кто заглянет. Даже Данилов, директор треста, был
всего один раз: он считает, что "Ясный берег" в лучшем положении, чем
другие совхозы треста. А по сути дела, тоже положение не из блестящих, где
там!


Первое знакомство Коростелева с Горельченко произошло вскоре после
демобилизации.
Осенью 1945 года Коростелев двигался с запада на восток в громадном
потоке демобилизованных. Четыре года он прослужил в Красной Армии и с
честью возвращался домой.
Не сразу оборвались связи с родной дивизией: на первых станциях
встречалось много знакомых, завязывались свойские разговоры, в разговорах
общие вставали воспоминания, упоминались имена общих командиров... Чем
дальше от дивизии, тем меньше знакомых лиц. Далеко от дивизии - ни одного
знакомого лица, и тебя никто не знает, а людей все больше и больше -
лавина людей, сила людей!
Поезда шли по расписанию и сверх расписания, но все одинаково
перегруженные. На станциях толчея, у касс длинные очереди. Железные дороги
были заполонены людьми в шинелях, с солдатским багажом на плече: мешок,
сундучок, в сундучке барахлишко, в мешке хлеб.
На одной узловой станции Коростелеву пришлось долго дожидаться
пересадки.
Бесконечно тянется ночь, когда лечь негде - сидишь в неудобной позе