"Вера Федоровна Панова. Собрание сочинений в 5 т (т.5) (Мемуарная проза) " - читать интересную книгу автора

через простор длинным караваном.
Каждый день тут был велик и полон, как эта синевой налитая чаша.
Падал ветер, и приходилось тащиться на веслах.
Ветер набрасывался, вздувались паруса, море бугрилось темными горами,
корабли безумно взлетали на вершины и срывались в бездны. Тогда многим
боярыням делалось так худо, что они вповалку лежали на палубе, блюя и
стеная, а Ольга смеялась над неженками.
Находила черная туча, от средины к окоему резали ее молнии и терзал
гром. Священник Григорий при каждом ударе осенял крестным знамением запад,
юг, восток и север.
Перун угомонялся, снова воцарялся мир и блеск, и, выпуская из гладких
блестящих спин высокие струи воды, мирно плыли куда-то морские чудища.
Русское море оно звалось. Потому что давным-давно мы здесь плавали.
Приблизились к чужим берегам, плыли вдоль них. Там одни пески были
как серебро серебряные, другие как золото золотые, по каменным пустынным
утесам ползали гады.
Черным вечером, когда, кроме звезд, ничего не видать, вдруг
закопошился далеко где-то свет, сгусток света. Стал разгораться, полоской
лег по морю, - месемврийский маяк, передышка в пути. Они спустили паруса и
к острову, на котором стоит Месемврия, подошли на веслах. Островок спал,
выставив против пришельцев враждебную крутизну берегов. Из мрака сверху
окликнули - кто, зачем? Снизу прокричали - едет киевская великая княгиня
Ольга к императору Константину.
Им позволили бросить якоря, а утром витязи отправились в город -
заплатить за стоянку, купить припасов. По договору они не могли
высаживаться на берег вооруженными. И мечи свои, отстегнув, оставили на
кораблях. Но на всякий случай надели кольчуги и спрятали ножи за голенища.
Ольга сидела с боярынями и Гудой на палубе. Смотрела на высокие
крепостные стены, на каменную башню маяка, рыбачьи каменные хижины,
прилепившиеся к склону, - жилье в таких хижинах наверху, а нижняя часть
глухая, неприступная, не хуже крепости. Слушала долетающие с берега чужие
голоса... Восемнадцать боярынь с ней было и еще десять родичек псковских и
киевских, и дружины двадцать человек, и послы от Святослава и вельмож.
Каждый вез на продажу тюки мехов самых лучших. При каждом находились слуги
для всех нужд.


Горячий и томный был Босфор, темно-синий, синее неба.
В знойном мерцании, многоцветный, окруженный садами и виноградниками,
возлежал на холмах Царьград.
Сияли его купола. Белели колоннады и арки.
Сбегали с холмов мощенные камнем улицы.
Тысячи кораблей теснились в гавани. Малые лодчонки сновали между
ними. С кораблей перекрикивались люди на разных наречиях.
В том числе наших людей было много: новгородских, смоленских,
черниговских.
Они дожидались, когда греки перепишут у них товары, возьмут пошлины и
пустят на берег.
И Ольге сказали ждать, и ждала, будто гвоздем прибитая к кораблю.
Чужой приказ прибил ту, что привыкла сама приказывать.