"Вера Панова. Евдокия" - читать интересную книгу автора

докторицы, но душа у нее изболелась, потому что Сашенька просил есть каждый
час и, ничего не получая, кричал: "Эге! эге!" - пока не засыпал от
изнеможения.
"Небось, твое было бы, не морила б его режимом, - думала Евдокия про
докторицу. - Этак от голода протянет ноги дитя".
Но дитя не протянуло ноги, привыкло к режиму и стало спокойно спать по
ночам. Это было в марте, а в апреле Павел подхватил в школе коклюш, от него
заразились все дети в доме, и Саша в том числе. Старшие болели легко, а Саша
так задыхался, что Евдокия при каждом приступе кашля с ужасом ждала - вот
сейчас умрет. Она подолгу смотрела в Сашины глаза; но не находила той
пупочки, которая дает живучесть человеку. Кончился коклюш Катя и Саша
заболели корью.
- Это так не пройдет, - сказал Евдоким, глядя на пылающего в жару
ребенка. - Не может такая кроха столько перенести. Ждать, видно, горя, Дуня.
Он протянул свою большую руку и бережно пригладил ее волосы. Третий
месяц она не отходила от ребенка, похудела и перестала улыбаться.
- Не хочу я этого горя, Евдоким, - сказала она новым каким-то голосом,
какого он у нее не слыхал. - Вот не хочу и не хочу!
Ей казалось, что если Саша умрет, то в ее жизни уже никогда не будет
радости.
Он болел всю весну и половину лета. У него была ветрянка, прорезывались
зубы. Тихий и ослабевший, он лежал во дворе под навесом, который поставил
для него Евдоким. Катя, Павел и Наталья по очереди подсаживались к нему,
отгоняя мух и комаров. Особенно Катя его полюбила приносила ему в кроватку
свои игрушки, разговаривала с ним:
- А каков наш Сашенька! Умник наш Сашенька! Красавец наш Сашенька!
И, глядя в лицо девочки грустными глазами, слабо, нараспев поддакивал
Сашенька:
- А-а-а!
Евдокия, хлопоча в доме, то и дело через окно посматривала на Сашеньку.
Однажды, выглянув, она увидела, что возле Сашиной кроватки стоит чужая
женщина и разговаривает с Катей. Евдокия услышала, как женщина сказала:
- Да нет, помрет. Плохой он у вас вовсе.
Евдокия вышла во двор и спросила женщину:
- Ты что ходишь, каркаешь? Твое какое дело тут?
- Мое дело десятое, - отвечала женщина.
- То-то и оно. Мне дитя сглазили, а теперь еще ходят, каркают, сказала
Евдокия чуть не плача. - С богом давай!
Женщина усмехнулась и пошла к воротам. Была она молода и собой недурна,
только толстовата излишне и в лице нездоровая припухлость. Светлые стриженые
волосы завиты мелкими колечками. На толстых ногах разношенные туфли с
кривыми каблуками...
К концу лета внезапно приехал Ахмет.
Несколько раз он прошел мимо Чернышевского дома. Никто не окликнул его.
Он заглянул в ворота - двор был полон детей. Девочка и мальчик копали
картошку, другая девочка читала книгу, помахивая веткой над колыбелью, в
которой лежал, ворковал младенец. Ахмет тихо свистнул и ушел, а на другое
утро к Евдокии явилась Марьюшка:
- Ну что, Саша твой как?
- Слава богу, хорошо, - ответила Евдокия с задором. Она сидела и