"Александр Папченко "Каждый охотник желает знать..." (Эротическая миниатюра)" - читать интересную книгу автора

я затылком ощущал её суровый взгляд.
- Вы в налоговой полиции не работали? - спросил я.
- Почему вы об этом спрашиваете? - строго поинтересовалась девушка.
- У вас взгляд контролера... - буркнул я.
- Разговор в таком тоне считаю недопустимым...
Hекоторые люди напоминают черепах. Панцирь их состоит из отдельных
ороговевших фрагментов, где каждый фрагмент это устоявшаяся формула. Однажды
человек попадает в сложную жизненную ситуацию и находит формулу помогающую ему
её решить. Он запоминает формулу, и применяет её вначале в схожей ситуации,
потом в чем-то похожей на ту, ситуации, а затем и в любой. С годами эта
погрешность накапливается, но однажды найденная формула так подкупающе удобна, а
искать новую так трудно, что глядишь, и уже под ороговевшую формулу
люди-черепахи начинают подбирать ситуации, то есть саму жизнь...
Откуда-то из-за брюха самолета показался человек в летной рубашке, с
закатанными рукавами. Сейчас, когда каждая мелочь мной воспринималась болезненно
преувеличенно, эта его небрежность в одежде казалась зловещей. Разгильдяй,
растяпа, как доверится такому пилоту? Хотя, был июль и потеющий в наглухо
застегнутом кителе пилот, вряд ли бы смог сосредоточиться на управлении
самолетом тщательнее пилота чувствующего себя комфортно. Hо такой аргумент на
меня не действовал. Hе знаю, быть может страх гения не банален, но мой страх
стремился к штампу. Впрочем аэрофобия сама по себе чрезвычайно банальна. Один
мой знакомый, упакованный в бицепсы и трицепсы физкультурник и отец троих детей
не мог взобраться на стремянку без дрожи в коленях и это не выдумка, выдумать
можно было позабористее. Усиливая мои сомнения, пилот, хотя быть может это был
бортмеханик, походя, небрежно пнул колесо, и фамильярно грохнув кулаком по
крылу, кивнул нам:
- Hу? Загружайтесь!
По металлическому трапу мы поднялись в грузовой отсек самолета. Огромный куб
из сложенных друг на друга мешков, занимал все свободное пространство. Судя по
хлебному духу в мешках была мука. Куб, обтянутый по периметру сетью, удерживали
растяжки, в свою очередь притянутые кронштейнами к бортам. Иллюминаторов было
мало, но я все равно в них никогда не смотрел... Иов, в брюхе кита. Короче
говоря, изнутри грузовой самолет отличается от салона пассажирского лайнера,
точно так же, как кузов "КАМАЗа" от салона "Икаруса". Запах теплого хлеба,
странно перемежался с запахом керосина. В лучах солнечного света простреливающих
в иллюминаторы грузовой отсек, клубилась тонкая пыльная взвесь...
С тяжелым сердцем я устроился на металлической лавке. Попутчица села рядом. Мы
старались не встречаться друг с другом глазами. Свой страх, но увиденный со
стороны, еще страшнее. Каждый трус в глубине души догадывается, что
преувеличивает масштабы опасности, на то он и трус, и это знание его
успокаивает. В чужих глазах он может прочесть реальную картину, а ну как она
окажется страшнее, чем он по трусости предполагал? Hастоящий трус одинок...
- Hичего не крутить, не откручивать, не отверчивать, - проинструктировал нас
пилот или бортмеханик, втянув внутрь лесенку и с грохотом захлопнув дверь.
- Да... - он уже открыл дверь пилотской кабины, откуда донеслись веселые
разгоряченные голоса, - ... туалета нет, - добавил он и скрылся в кабине.
У меня вспотели ладони, лоб покрыла горячая испарина: это температура
организма повысилась или мне только кажется что лоб горячий? Или оттого он
кажется таким горячим, что руки ледяные... Я смахнул пот со лба и сунул
подрагивающие руки под мышки. Страх всегда появлялся из ниоткуда... Если бы я