"И.Д.Папанин. Лед и пламень " - читать интересную книгу автора

Иван Дмитриевич Папанин

Лед и пламень

НАЧАЛО

Один из районов Севастополя - Корабельная сторона - был в конце
прошлого века отдаленной окраиной города. Исполосованная балками Корабельная
сторона лежит на берегу Северной и Южной бухт; она словно самой природой
предназначена для стоянки крупных судов: и в шторм здесь сравнительно тихо.
Ну, а тогда, в конце девяностых годов, здесь было тихо почти всегда:
море, горы, зеленые скаты холмов. Красиво.
У каждой балки было свое название. В одной из них - Аполлоновой -
находилось наше жилище, где я и родился 26 ноября 1894 года.
Аполлон у древних греков был богом красоты. Нашу же балку так назвали
словно в насмешку. Видно, в минуту безудержного веселья пришло в голову
какому-то досужему остряку так окрестить ее. Но Аполлонова так Аполлонова. А
название Корабельная сторона понятно и без объяснений. На Корабушке,
Корабелке селился простой люд. В основном это были рабочие морского завода и
матросы - те, кто обслуживал корабли, и те, кто на них плавал.
Народ это был неприхотливый, простой, жил в открытую - все было на
виду. Да и как иначе, если дома-курятники - по-другому не назовешь -
теснились бок о бок, щели в стенах в палец, слышимость отличная. Корабушка
секретов и не признавала. Заборов она не знала. Собак на цепи - тоже.
Собаку, если она на привязи, кормить надо, а жили впроголодь.
Жили дружно, каждый, чем мог, старался подсобить соседу. Оно и понятно:
богатство рождает зависть, разъединяет; нужда сплачивает.
На Корабелке считалось зазорным взять хоть копейку, если помог кому
погреб соорудить или крышу подлатать. Шло это не только от бедности. Дружба,
спайка - древняя моряцкая традиция.
Истые дети Аполлоновой балки, мы не обращали внимания на всю грязь и
неустроенность окружающего. Особенно грязно было во время ливней, но мы,
мальчишки, были им рады. Не только потому, что можно было пускать кораблики.
Потоки воды выносили всякую всячину, в том числе металлические изделия. Как
мы радовались, когда находили медные и латунные обломки - пластинку, дверную
ручку...
Платили за фунт меди 10 копеек. Два фунта наберешь - получаешь, по
нашим понятиям, целый капитал - 20 копеек. То-то матери радость!
В нашей семье было девять детей. Выжило шестеро. За стол мы садились
все сразу, ставилась на стол большая миска. Отсутствием аппетита никто не
страдал, чуть зазеваешься - увидишь дно. Вот все и старались, ложки мелькали
с молниеносной быстротой.
Не помню случая, чтобы кого-то из нас приходилось уговаривать: "Ложку
за маму, ложку за папу, ложку за бабушку..." Даже самые маленькие и те
относились к еде с уважением и никогда не говорили: "Я этого не хочу, хочу
того-то". Закон для всех был простой: что на стол поставили - ешь. Не
хочешь, вылезай из-за стола, больше ничего не получишь. Никто никогда от еды
не отказывался, все с надеждой смотрели на мать - не будет ли добавки?
Мать моя, Секлетинья Петровна, самый дорогой мой человек, терпеливо
несла свой тяжкий крест. Была она ласковая и безропотная, работящая и