"И.Д.Папанин. Лед и пламень " - читать интересную книгу автора

под парусом...
Я смотрел на старых рабочих как на волшебников, кудесников. Они и были
этими волшебниками, когда брались за дело.
На моих глазах происходило чудо: кусок железа превращался в шуруп,
болт, гайку. И я стремился научиться этому мастерству. Сколько же радости
было, когда мой наставник Сотников, посмотрев на мою работу, одобрительно
бросил:
- Толк выйдет.
Вот тогда я и "заболел" техникой, был готов сутками не вылезать из
"Лоции", расспрашивал о секретах изготовления деталей, поведении металла при
разных режимах резания. Не отказывался ни от какого труда. Мало-помалу от
роли мальчика на побегушках я освободился: старший мастер Сотников рассудил,
что это невыгодно. Прошел год с небольшим, а мне и жалованье прибавили -
стал получать 18 копеек в день. А если учесть, что зачастую я работал по
полторы смены (15-16 часов), то за полмесяца у меня выходило иной раз рубля
по четыре.
Хозяин "Лоции" был немец. До невозможности брезгливый и бессердечный,
как машина. Он сыпал штрафы направо и налево - за минутное опоздание, за
пререкание с мастером, наконец, просто за сердитый взгляд.
К работе я относился с большим интересом. Сказались, видимо, и характер
и воспитание: никогда ничего я не бросал на полдороге. Порядок есть порядок,
дисциплина есть дисциплина. С гордостью могу сказать: мой трудовой стаж -
семьдесят лет, и я не имел ни одного служебного взыскания.
И еще - я не привык хоть какую малость откладывать на другой день. Что
наметил - в лепешку расшибусь, а сделаю. Воспитали это во мне моя мать и те
старые рабочие, мастеровые люди, с которыми я начинал трудовой путь. Они
всей своей жизнью учили: отношение к труду непременно должно быть
уважительным. Все дается трудом.
Вскоре я стал получать уже по 27 копеек в день; мои учителя радовались:
- Ты, Ваня, паренек смекалистый, этой линии и держись. Какая рабочему
человеку высшая награда? Мастер - золотые руки.
За четыре года ученичества я постепенно научился токарному делу,
лудить, паять, шлифовать, сваривать, клепать.
В эти же годы пришла ко мне страсть на всю жизнь - охота.
Заместителем у немца был тоже немец, но полная противоположность
хозяину. Он был и методичен и дотошлив, но эти достоинства не переросли в
недостатки, потому как он был добр. Приглянулся я ему своим отношением к
делу. Стал он брать меня с собой на охоту: из всех видов отдыха признавал
только ее. Чем сильней втягивался я в охоту, тем больше мучила мысль: какая
же это охота, если одно ружье на двоих? Вот тогда и загорелся я: куплю свое
ружьишко!
Легко сказать - куплю. Утаить часть зарплаты я не смел, да и не мог:
отец проверял мою расчетную книжку, а на обед мать выдавала мне по пятаку в
день. Пробовал я эти пятаки в копилку опускать - голова стала кружиться от
голода. Что делать? Ходил на выгрузку угля, мастерил после работы зажигалки
и продавал их. Работы над каждой из них - прорва. Но я наловчился.
Отец сердился, а я все-таки купил берданку за 3 рубля. Дробь делал сам.
И нередко приносил матери дичь, подспорье в хозяйстве.
К шестнадцати годам я стал зарабатывать больше отца. Конечно, его
самолюбие страдало от этого. Но я "жал" на работу изо всех сил - мне все