"Адам Парфрей. Культура времен Апокалипсиса " - читать интересную книгу автора

предположение, что Процесс является частью обширной подпольной сети серийных
убийц, имеющих связи с полицией и органами законодательной власти, которые
позволяют им уходить от ответственности за совершенные ими ритуальные
убийства.
Как и прочие вышеупомянутые произведения, книга Терри обнаруживает
привычное отрицание того... что Процесс и основатели секты лично участвовали
в этих преступлениях, однако, оставляет общее впечатление того, что, тем не
менее, эти люди виновны, тем самым освобождая авторов и издательства от
возможных обвинений в клевете на упомянутых в книге лиц.
В отличие от всех этих писателей (за исключением Бейнбрид-жа), я лично
посещал секту Процесса и общался с ее руководителями. Я также посещал
"собрания для песнопения", "полночные медитации", и прочие мероприятия,
проводимые в чикагском отделении секты. Помимо всего прочего я выступал в
кафе секты в Чикаго и делал иллюстрации для журнала Процесса.
Безусловно, мой интерес к Процессу был продиктован моим личным
крестовым походом против мрачной атмосферы, создаваемой бездушными
технологиями и бюрократией. Экология тогда еще не казалась привлекательным
лозунгом для материалистов яп-пи, деревенских политиков и ежеквартальных
отчетов акционеров. Мы находились под гнетом лишенной ценностей эпохи, где
рекламные слоганы заменяли поэзию, брачные контракты - любовь, а
телепроповедники - подлинную духовность. В отличие от чуждых и декадентских
восточных культов, у Процесса была четкая западная неоготическая символика:
аккуратно подстриженные волосы до плеч и столь же ровно подстриженные
бороды, ладно скроенные накидки на манер плаща фокусника и черные униформы.
Мои ранние воспоминания о Процессе связаны с морозными ночами, когда
температура опускалась ниже нуля, и когда мы с друзьями бродили по темным
обезлюдевшим улицам в северном районе Чикаго, где еще оставались мощеные
булыжником улицы, не скрытые под слоем асфальта. В ночном небе еще можно
было разглядеть редкие звезды, так как ртутные фонари пока не были
установлены в этой части города.
Штаб-квартира Процесса располагалась в четырехэтажном особняке в
викторианском стиле, который также являлся местом жительства для мажордомов
чикагского отделения. Проходя той морозной зимней ночью по внутреннему
дворику, освещенному желтым светом фонарей, мы встретили нескольких молодых
людей в черных униформах и черных накидках, говоривших с группой людей в
обычной одежде. Высокий худой человек с аккуратно подстриженной бородой
энергично поприветствовал нас, произнеся "Все как есть", на что я ответил
положенное "Да будет так". Я спросил его, как пройти в кафе, о котором мне
рассказали знакомые из секты, и он указал в направлении задней комнаты, где
была лестница, ведущая в подвал. Мы спустились по узкой извилистой лестнице
в подвальное помещение, откуда доносилась музыка.
"Все как есть", - поприветствовала нас привлекательная миниатюрная
девушка с акцентом, характерным для британского высшего общества. "Да будет
так", - ответили мы. Она провела нас к столику и принесла меню. Мы заказали
чай и слушали записи фолк-музыки в исполнении Джона Ренбурна и группы
Pentangle. Музыка как нельзя лучше подходила к интерьеру кафе. Оно было с
низким потолком и занавесками на окнах, находившихся вровень с полом, если
смотреть с улицы. Подержанные столы, стулья и скамейки - вот и все убранство
кафе. В центре каждого стола стояла зажженная свеча.
Несколькими днями ранее я столкнулся на улице с миловидной девушкой,