"Михаил Пархомов. Мы расстреляны в сорок втором (Повесть о мужестве)" - читать интересную книгу автора

кричат. Мы бежим, прыгаем. Приходим в себя только на высотке под тополями.
На той высотке, на которой минуту назад еще были немцы.


ГЛАВА ПЯТАЯ Канев, Ржищев, Чернобыль

Стынут над рекой кисейные туманы, шумно перешептываются тополя. С
рассветом медленно угасает блеклый свет бакенов и вода начинает голубеть.
Кончается самая трудная, ночная, вахта.
Бьют склянки. В дверях камбуза появляется толстый кок. У него
добродушное заспанное лицо, на котором едва видны узкие щелки глаз. Кок
зевает, присаживается на корточки и растапливает плиту. На завтрак он
приготовит гречневую кашу, биточки, крепкий душистый чай...
Я смотрю в иллюминатор. Полого стелются песчаные берега, морщатся
облака, слабый ветер рябит воду на перекатах. Изжелта-зеленые валы умирают
под плицами гребных колес.
Скоро Канев.
Возле моста стоит на плесе сухогрузная баржа. Она плашмя осела в воду.
На палубе баржи - люди и какие-то станки, трубы, рельсы. Это судно недавно
привел из Киева задымленный буксир. Теперь, когда важно как можно скорее
эвакуировать население и вывезти оборудование с заводов и фабрик, для этого
используются все транспортные средства: поезда, автомашины, баржи и даже
военные корабли.
Каневский мост запружен. Ни днем ни ночью не прекращается толчея. Одни
части переправляются с левого берега на правый. Другие, потрепанные в боях,
отводятся на левый берег. Грохочет по деревянному настилу артиллерия;
выписывая восьмерки, катятся расхлябанные колеса обозных повочок. Запыленные
гуртовщики в сепмягах и в лаптях гонят скот чутли не из Бессарабии и
Буковины. Тысячи голов скота. Он бредет медленно, спотыкается, мычит. Коровы
давно не доены - у каждой набухшее вымя.
Охрана мотса поручена нам. Этой переправе придается особое значение. Ни
выше, ни ниже по реке на десятки километров других мостов нет. Поэтому к
Каневскому мосту стекаются колонны со всех сторон. Оттого и не прекращаются
крики у въезда на мост.
Случается что у моста возникают пробки. Какой-то грузовик загородил
дорогу. Тогда общими усилиями, не обращая внимания на вопли водителя, машину
тут же оттаскивают в сторону и сбрасывают в кювет. Там уже много автомашин
лежит вверх тормашками. Проезжие шоферы снимают с них резину, вывинчивают
свечи, и к вечеру то, что недавно было автомобилем, превращается в голый
остов.
Но достаточно одного слова, чтобы мост опустел. Когда кто-нибудь кричит
истошным голосом "воздух!", все бросают машины на произвол, оставляют у
моста повозки с пожитками и бегут в рожь, ложатся ничком на землю. "Воздух!"
И тогда приходит наш черед. Счетверенные зенитные пулеметы "Кремля"
открывают огонь. Мы бросаем в воду дымовые шашки, и мост обволакивает липким
грязным дымом. Такое случается все чаще: немцы налетают раз по шесть или
семь на дню.
И надо же случиться такому, чтобы на третий день в половине четвертого
немецкая бомба угодила в баржу. В ту самую баржу, на которой были женщины и
дети.