"Михаил Пархомов. Мы расстреляны в сорок втором (Повесть о мужестве)" - читать интересную книгу автора

молочный запах ее тела, слышу сдавленный шепот: "Соколику мий...
Рид-несенький... Солнце мое..." Но это не Тонин голос, не Тонины слова. Я
пытаюсь сказать об этом. Но поздно. Мне передается упругая дрожь горячего
молодого тела.

На рассвете, разобрав винтовки, мы уходим. У ворот стоит хозяйка.
Провожает меня долгим взглядом. В нем и радость, и затаенная боль. Так
прощаются с самым близким человеком, когда знают, что не суждено с ним
встретиться.
- Спасибо за угощение! - кричит, оборачиваясь, Сенечка.- Не поминайте
лихом.
Он весел. Явно доволен собой. Тут же хвастает, что отлично погулял с
какой-то Христей. От удовольствия причмокивает языком.
- Перестань, Перманент,- говорю я и морщусь.
Мне не по себе. Думаю о женщине, которая все еще стоит у ворот. Какое у
нее хорошее сердце. Ласковая, застенчивая, она хотела лишь одного - дать
капельку счастья человеку, которого сегодня могут убить. А я даже имени ее
не знаю.
Мы идем по дороге. Постепенно редеет туман. Он цепляется за кусты,
сползает в Кривую Балку. Село остается позади.
- Вы как хотите, а я, когда придем, сразу же завалюсь,- зевая, говорит
Жора Мелешкин.- Спать охота, просто спасу нет...
- И я за компанию...- подхватывает Сенечка и застывает с открытым ртом.
В нескольких шагах от нас, спереди и сзади, почти одновременно
вспучивается земля. Слышен тонкий свист. Все вокруг заволакивает дымом.
- Ложись! - кричу я, бросаясь в канаву. Мины шлепаются в пыль, кучно
ложатся на дороге. Пули буравчиками сверлят землю. Еще один глухой и плоский
удар. Мина, разорвавшись на краю канавы, обсыпает меня землей.
- Ну, эта еще не наша,- отряхиваясь, говорит Ленька Балюк.- Пронесло.
Тогда я тоже пытаюсь отряхнуться. Мне это почему-то труднее. Ко мне
кто-то привалился плечом. Нет, это не Сенечка.
- Макухин? - спрашиваю я наугад.- Ты что, очумел?
Это точно Макухин. Он не отвечает. Я отодвигаюсь, и он валится набок.
Макухин мертв.
Постепенно огонь стихает. Рискую поднять голову. Да, попали в
переплет... Немцы обосновались на высотке и спокойно постреливают. Мы у них
как на ладони.
- Называется погуляли,- говорит Ленька. Мы оба думаем об одном и том
же. Немцев не так уж много. Но будь их впятеро больше, все равно нам надо
занять эту высотку, на которой они сидят. Другого выхода нет.
- У тебя сколько гранат, четыре?
Ленька кивает. Он скатывается на дно канавы и ползет на брюхе и на
локтях. Мелешкин и Сенечка быстро отползают в другую сторону с пулеметом.
Нас только семеро. Нам важно ударить вместе, сообща. Тогда мы вышибем
немцев. А к этому времени подоспеют наши. Наверняка.
Впрочем, я меньше всего думаю о том, что будет. Все мои мысли
сосредоточены на одном. Я слежу за Ленькой. Как медленно он ползет. Эх,
гранат у него маловато!..
Слышен взрыв. Еще один. И еще. Захлебываясь, начинает строчить пулемет.
И в ту же секунду я вскакиваю, рвусь вперед. Что-то кричу во все горло. Все