"Еремей Парнов. Атлантида в наших мечтах" - читать интересную книгу автора

университета Галанопулос целиком следовал логике Фроста: Платон-де
вдохновился грандиозной историей о гибели древнего минойского города и
сочинил - прав Аристотель! - легенду об Атлантиде.
Попробуем реконструировать события почти четырехтысячелетней давности,
вызванные извержением проснувшегося вулкана.
В тот период времени Санторин представлял собой однородный гористый
массив правильной овальной формы. Раскопки, проведенные на острове, с полной
очевидностью показали, что здесь существовала высокоразвитая цивилизация.
Санторинцы знали даже секреты строительства антисейсмических, как это
принято сейчас говорить, сооружений. В углы каменных стен они закладывали
деревянные балки, что придавало домам особую устойчивость. Несомненна и
тесная связь Тиры с критской цивилизацией. Найденные керамические сосуды
обладают теми же формами и орнаментами, что и кносские. Оно и не
удивительно, поскольку остров отстоит от Крита на расстоянии всего в 120
километров. Даже для древнего Средиземноморья это было "почти рядом".
Совершенно поразительны тирские фрески. По красоте и мастерству исполнения
они, несомненно, превосходят любые другие росписи, которые когда-либо были
найдены по берегам Средиземного моря. Именно они, эти несравненные картины
на стенной штукатурке, заставляют поверить, что впервые в истории открылось
перед нами окно в неведомый мир. Страшно даже подумать, что где-нибудь
рядом, на морском дне, могут находиться творения еще более завораживающие,
созданные гением мастеров настоящей Платоновой Атлантиды. Но фрески Тиры
добыты не со дна морского. Они откопаны из-под тридцатиметрового слоя пемзы
и пепла в южной части острова, на мысе Акротири. Люди, так щедро расписавшие
стены антисейсмических домов, называли свой край Каллисто, что значит
"Прекраснейший".
Из глубины веков нестареющей голубизной минеральных красок светит нам
небо Каллисто. Цветут фиолетовые мирты, серебристой волной пробегает
дуновение эфира по лавровым кущам, пробиваются весенние крокусы, и чудесный
цветок лилии раскрывает свои геральдические лепестки. Странное очарование,
сон наяву, фантастическая греза. Вот чуткие антилопы пугливо принюхиваются
по ветру. Они очерчены резко и смело, как-то удивительно по-современному
обобщенно. Совершенно живой кажется готовая прыгнуть к вам в руки пушистая
обезьянка. Ныряльщик уходит, вытянувшись стрелой, в зеленоватые таинственные
глубины. Два голых худеньких подростка самозабвенно боксируют кожаными
перчатками. Девушка в почти современной юбке "колоколом". Пленительные тела
полуобнаженных красавиц выплывают из сумрака. И не поймешь, отчего вдруг
померкло таинственное окно: то ли сумрачно сделалось вдруг в подземелье
раскопа, то ли просто закатилось наконец солнце, которое светило тут тому
назад четыре тысячи лет.
Как завороженный провел я несколько часов перед этими фресками,
выставленными в специальном помещении Афинского археологического музея.
Трудно избавиться от ощущения, что кто-то лишь минуту назад остановил
здесь вселенский маятник и вот-вот пустит его опять. Археологи, как
положено, залили одну из обнаруженных в пепле пустот гипсом. Когда раствор
застыл, возникло оставленное ложе. Слепок воспроизвел даже ворсинки мехового
покрывала. Ложе, к счастью, было пусто. Те, кто здесь спал, любил и умирал,
успели покинуть свой дом. Трагедия Геркуланума и Помпеи не повторилась.
Вернее, в Помпее и Геркулануме через тысячу лет все окажется куда страшнее.
Как легко перепутать здесь времена... Как трудно не поддаться иллюзии, что