"Еремей Парнов "Два лика Януса" (НФ-26)" - читать интересную книгу автора

качественных перемен. В частности, они выразятся в том, что личная свобода
будет ограничена все более жесткими рамками. Благо прогресс техники дает
правительству для этого весьма широкие возможности. Ведь уже сейчас
электроника практически свела на нет частную жизнь. "Радиомаслина" в
коктейле, "стрелка-передатчик", бесшумно впившаяся в оконную раму, ЭВМ,
подслушивающие телефонные разговоры,- на Западе все это уже давно
перестало быть атрибутами антиутопий.
В остром романе Альфреда Бестера "Уничтоженный человек" действуют люди,
наделенные экстрасенсорным восприятием, способные "прощупать" человеческое
сознание, память, смутные потаенные желания и инстинкты. Это, несомненно,
фантастический элемент. Но даже он не делает окружающее героя романа Рича
общество более открытым, чем, скажем, напичканный электроникой Лондон или
Лос-Анджелес. При этом нужно учесть и наложенное автором на своих "щупачей"
ограничение-профессиональную тайну. Такого ограничения нет ни у тайной
полиции, ни у частных сыскных агентов, ни у адептов промышленного шпионажа.
Напротив, их профессиональный долг как раз предписывает разглашение
чужих тайн. Причем разглашение особого рода, для узкого круга посвященных
и заинтересованных лиц. Впрочем, далее мы специально коснемся и
профессиональной этики "щупачей". Покажем, насколько наивны были надежды
автора на эффективность подобных ограничений.
Мысль о том, что искусство вообще является зеркалом общества, а
фантастика может быть уподоблена зеркалу параболическому, вряд ли поразит
чье-то воображение. Уже по самой своей природе фантастике свойственно
гиперболизировать реальность, собирать ее отраженный свет в яркий фокус
своей преднамеренной кривизны. И в этом смысле современная
англо-американская фантастика излучает направленный поток напряженности и
страха. Страх, страх разлит в обществе, в один голос говорят нам романы,
киноленты и телепередачи, как бы перефразируя апокалипсическое название
картины Эдварда Мунка "Крик, крик разлит в природе". Источников для страха
более чем достаточно. Здесь и неуверенность в завтрашнем дне, и
неудержимая инфляция, и безработица, и волнения в негритянских кварталах,
и рост преступности.
Видимо, сюда же следует добавить еще и будущее, перечеркнутое по
милости реакционных футурологов черным карандашом. В самом деле, если еще
каких-нибудь десять лет назад мессии постиндустриализма слагали панегирик
научному прогрессу, то теперь им чудится в машинном гуле цоканье копыт
"Коня Бледного".
Что провидят они в грядущем? Прежде всего, технологический конвейер, с
которого "сходят" младенцы, чьи гены несут искусственно
запрограммированную информацию: пол, характер, внешность, интеллектуальный
уровень. С одной ленты в руки счастливых (?) родителей (?) поступают
будущие "сверхлюди", призванные управлять, возглавлять, пролагать пути, с
другой - "недочеловеки", способные лишь для решения "ограниченных" задач.
И это, увы, не фантастика, не пересказ модного экзерсиса в жанре
"романа-предупреждения". Так пишет в своей книге "Шок будущего" известный
социолог О. Тоффлер. Любопытно, что в отличие от троянской Кассандры
некоторые футурологи приветствуют грядущий ужас. Они не жалеют красок,
расписывая неизбежное сращение человека с машиной. И какое сращение!
Рисующиеся их воображению "киборги" лишь в принципе напоминают симбиоз
машины и мозга, о котором писали Станислав Лем и Артур Кларк.