"Еремей Парнов "Два лика Януса" (НФ-26)" - читать интересную книгу автора

Подавляющему большинству "недочеловеков" с конвейера младенцев
уготовлена незавидная участь стать слепыми, легко заменяемыми придатками
постиндустриальной сверхкибернетики.
Прогрессивная научная фантастика Америки и Англии не могла не ответить
на этот вызов воинствующего мракобесия. И она ответила. Смутные кошмары,
которые лишь мерещились Брэдбери в шестидесятых годах, обернулись
реальностью в семидесятых. Пожарные-поджигатели, ставшие символом
присущего капитализму отчуждения, уже плохо вписывались в реально
подступающий мир сплошной кибернетизации. К тому же призрак надвигающейся
иерархической олигархии и несвободы стал приобретать все более конкретные
и осязаемые черты. Поэтому и появилась "Система" - страшная
технократическая организация, механическую бесчеловечность которой с
разных сторон показали нам такие разные писатели, как Роберт Крейн
("Пурпурные поля") и Курт Воннегут ("Утопия 14").
Так творилось предвидящее будущее социологии и фантастики. Два его лика.
Буржуазные социологи воспевали технотронный тоталитаризм и вуалировали
при этом неразрешимые в рамках капиталистических отношений социальные
противоречия, а прогрессивные литераторы, бескомпромиссно отрицая
социологические "модели", искали выхода из кризисных ситуаций и часто
запутывались в этих поисках. Тем не менее американским фантастам удалось
создать некий совокупный мир, в котором зерна реальной сегодняшней угрозы
дали страшные всходы.
Лучшую научную фантастику, по словам Брэдбери, пишут в конечном счете
те, кто чем-то недоволен в современном мире и выражает свое недовольство
немедленно и яростно.
Умело нажимая на клавиши страха, разумеется в гомеопатических,
щекочущих нервы дозах, индустрия развлечений, помимо прибыли, преследует и
чисто охранительные цели. С чуткостью сейсмографа регистрируя страхи
атомного века, она трансформирует их в красочные квазифантастические
иллюзии, которые, однако, как бы накладываются на современность,
косметически ретушируют ее неприкрытые язвы. "Нечистая" фантастика всерьез
не заинтересована реальными аспектами грядущего. Перенося страхи
сегодняшнего дня в отдаленное будущее, подсовывая на обветшавшие алтари
"космического тельца", она сделалась ныне мощным орудием "социальной
гигиены" Запада. Отражая эхо разлитого в обществе страха, она смягчает
его, прививая обывателю поразительное равнодушие и мысли о всеобщем
огненном разрушений, радиоактивном заражении или космическом катаклизме.
Нарочитая наивность многих сцен призвана воздействовать на самую массовую
аудиторию, снять контроль разума, обойти без взлома критическое начало.
Особенно это характерно для диалога. И в романах, и в фильмах он поражает
чудовищной банальностью, совершенно детским подчас лепетом. Но этот
наивный лепет отнюдь не свидетельствует о недостатке профессионализма.
Напротив, скрупулезно выверенная банальность, это излюбленное дитя
"масскультуры", не только создает ощущение комизма в самой трагической
ситуации, но позволяет как бы ненароком поднырнуть под все тот же
критический барьер.
По словам одного западногерманского критика, такие фразы, как
"Приходите скорее, в моей ванне - чудовище", действуют освежающе и даже
ободряюще на фоне ошарашивающих сцен массовой гибели.
"Похоже, ныне нет недостатка в смелых гипотезах насчет того, что станет