"Кирилл Партыка. Час, когда придет Зуев" - читать интересную книгу автора Алексей спустился по новеньким цементным ступенькам, толкнул покрытую
деревянной резьбой дверь и вошел. В зале было полутемно, пусто и достаточно чисто. Играла негромкая музыка. Сидеть здесь не полагалось. Волин взял у стойки сто пятьдесят граммов коньяку, пару сосисок и отошел к высокому столику. От коньяка ему сразу сделалось хорошо, спало дневное напряжение и даже дежурные сосиски показались вкусными. Симпатичная барменша, совсем еще девчонка, чистенькая, накрахмаленная, копошилась за ярко освещенной стойкой, тасовала бокалы и пестрые бутылки, хоть наливать было некому. Алексей достал из кармана измятую пачку болгарских сигарет, подумал, сунул обратно, подошел к стойке и купил "Кэмел". "Верблюд" почему-то всегда казался ему мужским куревом. Заодно прихватил еще полстакана "пятизвездочного". Миловидная барменша широко, но неумело улыбнулась ему. "Ничего, научится", - подумал Волин. Душа его согревалась. Едва он вернулся на свое место и отхлебнул из стакана, за спиной просипели: - Закурить есть? Волин оглянулся. Двое мужиков, не совсем ханыги, а так, пограничное состояние, выставляли на соседний стол пиво. От них тянуло старым перегаром и нестираной одеждой. Один принялся перочинным ножом откупоривать бутылки, второй отправился к стойке. - Водки два по сто, - услышал Волин. Он отдал непрошеному соседу "Родопи", допил коньяк и вышел из бара. На кой черт пускают таких? Платят, вот и пускают... публики - от подростков с перепачканным белой сладостью губами до хмурых, полупьяных мужиков и парочек зрелого возраста - Алексею никогда не нравилось. Здесь дух забегаловки, казалось, навечно въелся в пегие стены, нечистые столы и изжеванные лица буфетчиц. Однако Волин, размякший после третьей порции коньяка, возможно, и задержался бы тут, но к его столу подсел тип неопределенного возраста, худой, с голодными глазами, зубами из желтого металла, но не золотыми, весь какой-то дерганый и повел малопонятную канючащую речь, от которой на Волина потянуло холодом тюремных решеток. Алексей терпел минут пять, потом бросил незнакомцу купюру и поднялся... В "Гриле", тесном и заполненном чадом горелого жира, перекусывала с водкой компания мордоворотов. Волин хотел уйти сразу, но от выпитого расхрабрился и решил: "Да что, в самом деле? Чего шарахаться". Здесь он вроде бы усиделся. Цыпленок оказался вполне съедобным, а "жлобы" ему не мешали, вели между собой негромкие разговоры. Алексею недоставало только собеседника. В одиночестве Волин разомлел, окружающее отодвинулось, оставляя его в уютном мирке собственных мыслей и ощущений. Потом возник негромкий, но тревожный шум, в нем отчетливо сквозило какое-то неблагополучие. Вынырнув из сладкого забытья, Алексей увидел, что среди неприятной ему компании началась сдержанная, но нехорошая возня, что-то там происходило такое, чего не должно бы происходить среди мирно отдыхающих людей. Напружинились сомкнутые вокруг стола накачанные плечи, заходили ходуном затылки, звякнул опрокинутый бокал. Потом из-за стола поднялись двое, поставили на ноги третьего, пощуплее, одетого не в "униформу", распихали |
|
|