"Кирилл Партыка. Час, когда придет Зуев" - читать интересную книгу автора

счетчикам" и как-то договориться. Костю предупреждали много раз, а он решил
по своему.
Но ничего этого Волин не знал и даже испытывал подспудную радость, что
его благодетель больше не встречается ему в коридорах "конторы".) - Мужик, с
тобой все в порядке? - обеспокоился рослый юнец, стоявший рядом.
- Нормально. - Алексей направился к выходу, запихивая в карман газету.
Его била дрожь.
"Нет, так нельзя, - думал он, машинально раскланиваясь с сослуживцами в
коридорах объединения и направляясь к своему кабинету. - Ничего же не
произошло.
Пес меня потому и не тронул, что я не доходяга какой-нибудь". Но сердце
билось часто и неровно.
Едва войдя к себе, Алексей взялся за телефон. Лобанов оказался на
месте.
- Привет... Да, это я... - Услышав голос друга, Волин почувствовал
облегчение. - Встретиться бы надо, поговорить... Вот и давай сегодня вечером
ко мне.

4

Лешка Волин и Серега Лобанов, новоиспеченные студенты гуманитарного
вуза, познакомились случайно, столкнувшись у дверей деканата, куда их
вызвали с судьбоносной синхронностью. Позже ни тот, ни другой не могли
вспомнить, почему вдруг соскучился декан по двум вчерашним абитуриентам, но
какое это теперь имело значение? Главное, что та встреча и мимолетный
разговор связали их, похоже, навсегда.
Разрешив проблемы с деканатом, парочка явилась в Лехину квартиру
ополоснуть ромом "Эль Негро" по-юношески молниеносно наклюнувшуюся дружбу.
Оба рослые, плечистые, патлатые по моде тех лет, в одинаковых расклешенных
штанах болотного цвета из брезентухи, перехваченные в талии широкими
офицерскими ремнями, они были удивительно похожи. Под карибский ром
выяснилось, что схожесть не ограничивается внешним видом, в голове у того и
другого бродит и бурлит одна и та же мутновато-розовая закваска из
грандиозно-нелепых жизненных планов, наивных до идиотизма представлений об
окружающем мире, всякой литературно-философской чепухи и томливых
сексуальных мечтаний. По части секса Серега, человек более земной, уже имел
некоторый опыт, Алеша же довольствовался пока духовно-платоническими
переживаниями. Пить спиртное они еще не умели, но дружно пытались доказать
себе и друг другу обратное. Им почему-то казалось, что постижение мировой
художественной культуры начинается именно с этого.
Волины жили в огромной по обычным меркам номенклатурной "сталинке". На
просторной кухне, поражавшей глаз блеском новенького, непривычного среднему
обывателю румынского гарнитура, они прикончили пузатую бутылку, и Алеша
принес из глубины просторной квартиры вторую, тоже с яркой заграничной
этикеткой.
Отец Алеши, руководитель краевого масштаба, домой возвращался поздно,
мать, игравшая в местном драмтеатре красавиц и революционерок, и вовсе
задерживалась до полуночи, поэтому ничто не помешало новым друзьям
перебраться в комнаты и расположиться в мягких кожаных креслах, похожих на
ленивых гиппопотамов, уснувших у подножия фантастической, раскинувшейся на