"Фрэнсин Паскаль. Одинокая в толпе ("Школа в Ласковой Долине" #28)" - читать интересную книгу автора

- Ну, - наконец сказала мать, ее лицо было все в слезах и смятении, -
раз уж ты работаешь над песней, мне остается лишь оставить тебя в покое, да?
Линн чувствовала, что сейчас заплачет. Она не хотела, чтобы мать
уходила. Ей хотелось обнять ее и выплакаться ей в плечо. Ей хотелось
рассказать ей о Гае и о том, в каком смятении она пребывает с тех пор, как
встретила его. Но она не могла этого сделать.
- Да, наверное, - тупо произнесла она и с каменным лицом наблюдала, как
мать вышла из комнаты и захлопнула за собой дверь.
В тот момент, когда дверь закрылась, Линн взяла на гитаре пробный
аккорд ре-минор. Меланхоличный звук прекрасно подходил к ее настроению.
Закрыв глаза, она попыталась возродить в себе тот волшебный трепет, который
почувствовала сегодня днем, в тот момент, когда ей на ум пришла фраза "Глядя
извне". Она попыталась расчистить сознание и совершенно не двигаться. Взяв
другой аккорд, Линн полупрошептала, полупропела слова:
- День за днем я ощущаю в себе пустоту.
Она нахмурилась, покачала головой и потянулась за ручкой и тетрадью.
"День за днем я чувствую себя одинокой", - записала она.
На ее лице появилась улыбка. Это уже лучше.
"День за днем я думаю только о нем".
Глаза ее наполнились слезами. Никогда прежде, когда Линн сочиняла
песни, она этого не чувствовала. Это была песня о ее жизни - ее одиночестве,
ее боли, ее неуклюжести. Песня как будто родилась ниоткуда. Она даже не
замечала, как летят минуты, и не поверила глазам, когда, наскоро записав
слова песни в тетрадь, посмотрела на часы. Было уже десять часов. Она
работала почти два часа.
Но ей не терпелось записать свою песню. Казалось, это надо сделать
именно сейчас, пока сердце не остыло и она не позабыла все. Дрожащими
пальцами Линн включила магнитофон, поставила чистую кассету и аккуратно,
чтобы не качался, установила микрофон на кровати. Наконец все было готово.
Она включила магнитофон и запела. Она чувствовала в себе невероятную
уверенность. Голос был сильным и глубоким, без малейшей дрожи, а по щекам
текли слезы от переполнявших ее чувств. Без всякого сомнения - она вложила в
песню все, что у нее было. Если "Друидам" песня не понравится, то не потому,
что она мало старалась.
- Готово! - наконец сказала она, прикрепила к кассете наклейку с
надписью "Глядя извне" (автор неизвестен) и вложила ее в конверт. -
Готово, - повторила она, однако в голосе уже не слышалось триумфа.
Она знала, что вложила в песню все. Ей хотелось только, чтобы Гай
каким-то образом узнал, что песня написана для него.
"Нет, так будет лучше, - попыталась убедить себя Линн. - Аноним не
получает славы и признания. Но он не испытывает и боли".
А она не хотела испытывать боли ради чего бы то ни было. Даже ради Гая.
В понедельник после обеда Элизабет и Инид сидели в гостиной в доме
Уэйкфилдов и слушали пластинки, принесенные Инид. Они вяло говорили о том о
сем.
- Билли Холидэй великолепен, - восторженно произнесла Инид. - Я думаю,
что это моя любимая пластинка.
Элизабет согласно кивнула. Она не меньше Инид восторгалась этим
исполнителем блюзов. И тут же решила на неделе пойти в музыкальный магазин и
купить себе собственную пластинку Билли Холидэя.