"Татьяна Патрикова. Драконьи грезы разужного цвета " - читать интересную книгу автора

Шельм пожал плечами и быстро соорудил костер, ожидая его возвращения.
Чтобы не сидеть без дела, шут, закончив, вышел с опушки на дорогу,
всматриваясь в пшеничные поля и, кажется, рассмотрел на горизонте одинокого
всадника. Неужели, это Веровек? Уж лучше бы все же он, не хотелось потом
разыскивать непутевого королевича по всей округе. Шельм оказался прав. К
тому времени, как в котелке весело забурлила каша со шкварками, благо
запасливый Шельм догадался спрятать в своем кулоне и сало, а то Ставрас
наотрез отказался стрелять зверей в этом лесу, Воровек все же прискакал.
Точнее, дополз до их привала и буквально сверзился с лошади, уставшей не
меньше своего седока, и так и остался лежать у нее под копытами, раскинув
руки и невидяще гладя в темнеющее над головой небо. Шут сочувствующе
посмотрел на него, поднялся на ноги, подошел, склонился и протянул тяжело
дышавшему королевичу бурдюк с ледяной, родниковой водой, набранной
Ставрасом. Тот жадно к нему присосался.
- Больше никогда, - первое, что выдохнул королевич, когда напился.
- Что ты там бормочешь, Боровок? - осведомился Ставрас со стороны
костра таким сладким голосом, что тот в кое-то годы, сам сообразил, что
лучше не продолжать. Молча перевернулся на живот, сначала встал на
четвереньки, подавив в себе явно прослеживающийся порыв так на них и
подползти, и все же с трудом поднялся на ноги. Постоял, привыкая к твердой
земле, и поковылял в их сторону.
- Ладно, - бросил лекарь, протягивая ему миску с кашей. - Считай, что я
делаю тебе на первый раз большое одолжение. Сначала быстро ешь, потом
расседлываешь своего бедолагу и лучше бы тебе его завтра, еще и помыть,
ясно?
- Что?! - вскричал Веровек, так и не донеся до рта ложку.
- Что слышал, - хмуро воззрился на него Ставрас. - Думаешь, я за твоей
скотиной ходить буду?
- А шут мне в пути на что?
- А шут в пути не тебе, а мне, понял?
- Неужели, ты его еще не наимелся пока я до вас добирался?! - выпалил
королевич в запале, и схлопотал по лицу, хлестко, обидно, но, конечно, не
так больно, как если бы кулаком, а не открытой ладонью. Ставрас вырвал из
его рук миску с кашей и швырнул в кусты, а потом спокойно произнес:
- Ужин отменяется. Займись конем, - и отвернулся.
- Да, как ты... я наследник короля, да я... я...
- Если ты сейчас заставишь меня снова повернуться к тебе, Веровек
Палтусович, мои глаза будут последним, что ты увидишь в этой жизни.
Королевич сам не понял, что такого было в тоне лекаря, что его тело
среагировало, словно само по себе. Он поднялся и, сгорбившись, медленно
побрел в сторону коня.
- Послушай, - начал шут и хотел уже подняться, чтобы помочь Веровеку,
но лекарь перехватил его руку и дернул на себя, усаживая рядом с собой. И
только оказавшись к нему так близко, Шельм смог разглядеть в сгущающихся
сумерках бешенство, все еще мечущееся в его глазах. Шуту, который всегда
считался человеком не робкого десятка, стало жутко.
- Если тебе так противно, что он подумал, что мы... - начал он, желая
оправдать королевича, всерьез опасаясь за него. Но лекарь прервал его,
вскинув руку и проведя ладонью по лицу, словно прогоняя наваждение.
- Мне не противно, что он подумал, что мы с тобой тут миловались в его