"Татьяна Патрикова. Драконьи грезы разужного цвета " - читать интересную книгу автора

Но Ландышфуки уперся, заступая ему дорогу.
- Лучше наоборот, - непреклонно произнес он, не отрывая решительного
взгляда от глаз лекаря.
Тот замер на секунду, а потом изогнул бровь, насмешливо рассматривая
шута так, словно в первый раз увидел.
- И чего это ты так об этом борове печешься?
- От того это, - бросил шут, еще непреклоннее.
Лекарь хотел было развить тему, но передумал.
- Ладно, - бросил он покровительственно. - Делай, что хочешь. Но
предупреди его, что до Бернсгемма остановок не будет.
- Хорошо, - кивнул шут и долго смотрел в спину Ставраса, ушедшего
седлать лошадей.
Потом опустился на колени перед Веровеком, спящего завернувшись в
одеяло чуть ли не с головой, и попытался растолкать его. С первого раза не
получилось. Королевич во сне пробормотал что-то неразборчивое, и попытался
перевернуться на другой бок, но пальцы шута намертво вцепились ему в плечо,
не позволяя этого. Но даже легкая боль не разбудила засоню.
Ставрас, похмыкивая, наблюдал за стараниями Шельма с другой стороны
поляны, о чем-то тихо беседуя со своим чудо конем. Тот, похоже, даже как-то
отвечать умудрялся, по крайней мере, вид у обоих был донельзя лукавый,
словно два заговорщика собрались обсудить новую шалость. Но Придворный Шут
никогда не пасовал перед трудностями, лекарь это уже понял, поэтому, не
долго думая, склонился к самому уху королевича и тоненьким, женским
голосочком почти пропел:
- Вереночек, солнышко, кушать пора, просыпайся, родненький.
Ставрас и Шелест, прекрасно расслышавшие его слова, замерли с
совершенно ошалелым выражением на лице и морде. Королевич же смачно
причмокнул губами, и пробурчал:
- Не могу маменька, еще капельку сосну...
- Вереночек, но я же так старалась, двух служанок загнала, растолкала
ни свет, ни заря, чтобы эти лентяйки кашку вовремя сварить успели. Ну,
вставай же, миленький. С ложечки кормить буду, тебе только и надо, что ротик
открывать.
- Ну, разве что только ротик, - откликнулся тот и лениво открыл глаза.
И тут же заверещал, словно страхолюдину какую увидел, обнаружив над
собой ехидно ухмыляющегося Шельма. А потом и вовсе попытался кинуться на
него с кулаками, но тот проворно отскочил в сторону. Царевич бросился было
за ним, но страдальчески застонал, хватаясь за поясницу, хотел уже высказать
все, что он сделает с заразой шутом по прибытию в Столицу, как с другой
стороны поляны раздался дикий "ржач", по-другому и не скажешь, причем на два
голоса: человеческий и лошадиный. Кинув туда взгляд, королевич застыл
статуей. Шут не стал сдерживаться, и присоединился к гогочущему лекарю и его
коню. Лицо королевича пошло красными пятнами, он несколько раз как рыба,
вытянутая рыбаком на сушу, открыл и закрыл рот, а потом обиженно отвернулся,
забыв даже рукой махнуть на явно издевающихся над ним спутников.
Отсмеявшись, лекарь утер с глаз выступившие слезы, и покосился на
сгорбленную спину Веровека, шумно сопящего, но быстро сообразившего, что с
тремя ему при всем желании не совладать.
- Ну что, завтракаем и в путь? - громко вопросил он, затягивая на
Шелесте подпругу.