"Гарет Паттерсон. Последние из свободных (из жизни животных) [H]" - читать интересную книгу автора

так, что он хотел вытурить меня из своих владений. По-видимому, у
льва, который поведал мне столько секретов своей львиной жизни, были
какие-то весомые причины изгнать меня из своих владений. Может
показаться несуразным, но я это понимаю так: почтенный царь зверей
прогонял меня, как прогнал бы своего подросшего сына искать себе новую
жизнь. И странно выглядит, что я через три года, словно молодой лев
после стадии кочевья - взросления, учения, странствий вне
фиксированных границ, - вернулся в Тули, чтобы основать здесь, где
рождалось мое понимание львиной жизни, мой собственный прайд.
Пришло время, и Батиан вырос в доброго самца, достойного быть
защитником прайда; меня же он рассматривал как своего товарища -
такого же самца. И не случайно Батиан - третье мое плечо - позже едва
не стал новым племенным львом в прайде Нижнего Маджале, где правил
Темный.
Во львах и леопардах самой природой заложена тяга к соперничеству.
Если представляется возможность, львы нападают на леопардов (а также
гепардов) и убивают их. В свою очередь, леопарды убивают оставленных
без присмотра львят; рассказывают, что они убивают и съедают детенышей
гепардов.
Стремление льва нападать на леопарда носит, как я понял,
инстинктивный характер, а вовсе не передается при обучении матерью
детеныша. Это очень сильная страсть и, возможно, служит утверждению
природного баланса между крупными представителями семейства кошачьих.
Это поведение львов отнюдь не объясняется голодом: убив леопарда, лев
редко поедает его.
В первые дни нового года, когда моим львятам исполнилось
восемнадцать месяцев и они, по критериям науки, считались хотя и
подросшими, но все же детенышами, произошла их первая и самая
драматичная встреча с леопардом. В то время Рафики и Фьюрейя весили
порядка семидесяти килограммов, а Батиан тянул килограммов на
пятнадцать тяжелее каждой из своих сестричек.
Однажды утром, гуляя со львами к востоку от Холма львят, я
наткнулся на свежие следы крупного леопарда-самца. Когда я нагнулся,
чтобы исследовать эти следы, Батиан подошел поближе и обнюхал все
вокруг следов, впечатавшихся в мягкую красную почву. Я с любопытством
наблюдал, как чуть позже вся троица направилась туда, куда вели следы.
Поскольку они вели к тенистым деревьям, где мы нередко отдыхали во
время наших прогулок, я решил, что львятам просто хочется в тень. Но,
проскочив участок, заросший этими деревьями, они пошли дальше на
поиски леопарда - не только по следу, но и по запаху.
Я последовал за ними и, едва дойдя до высохшего русла, услышал
громкое ворчание, а затем грубое рычание. Подняв глаза, я увидел, что
Батиан и Фьюрейя собираются влезть на Дерево пастухов, на вершине
которого находился леопард. Увидев, что львы не собираются оставлять
его в покое, он спрыгнул приблизительно с высоты в четыре метра и дал
стрекача. Преследуемый львами, леопард пробежал метров семьдесят и
запрыгнул на небольшое деревце мопана, всего каких-нибудь пять метров
высотой.
Спрятавшись в кустах, я наблюдал, как львы возобновили свою атаку
на леопарда, стоя на задних лапах, грозно ворча и намереваясь влезть