"Пауэлл Толмидж. Цветы на могиле" - читать интересную книгу автора

циновкой. На всех горизонтальных поверхностях, за исключением тахты и стула
перед столом, высились угрожающе кренящиеся башни из дряхлых книг и
журналов. Не мудрствуя лукаво, Прайс сбросил часть своей библиотеки с
кресел на пол и затолкал в угол. Пока он занимался этим делом, я сумел
мало-мальски разглядеть его. Прайс был хрупок и изящен, с костлявыми
локтями и плечами, но бицепсы его бугрились и, судя по виду, обладали
немалой силой.
Покончив с наведением порядка, Прайс вытер ладони о штаны и протянул
мне руку.
- Очень рад видеть вас, Стив. Морин обещала познакомить нас, когда вы
вернетесь из командировки. Жаль, что она не смогла приехать с вами. Что,
так много дел?
Я изучал его физиономию и слушал этот полудетский монолог, пытаясь
понять, что за существо стоит передо мной.
- Садитесь, ребята, будьте как дома. Может, пивка? У меня найдется.
Он пулей вылетел из комнаты и принялся греметь чем-то на кухне. Я
взглянул на Рейнолдса.
- Прикиньтесь дурачком, - посоветовал лейтенант. - Он ещё не знает,
что случилось с миссис Гриффин.
Рэнди вернулся с тремя запотевшими банками и открывалкой. Поставив их
на стол рядом с маленькой пишущей машинкой, он откупорил банки и протянул
одну мне, другую - лейтенанту. Мы с Рейнолдсом уселись и принялись
потягивать пиво. Рэнди примостился на краешке стола и с улыбкой разглядывал
нас.
- Вы такой же любитель театра, как Морин, Стив? - спросил он меня.
- Боюсь, я мало смыслю в искусстве лицедейства.
- Ну, тогда вы лишаете себя едва ли не самого большого удовольствия в
жизни, - рассудил он. - Конечно, до настоящего театра мне ещё далеко, но я
помаленьку набираюсь житейского опыта, изучаю людей. Ведь это - основа
великой драматургии. Читаю, занимаюсь. И пишу. - В глубине его глаз словно
зажглись блуждающие огни. Рэнди принялся рассуждать о театре, вышагивая по
комнате, насколько это было возможно.
Мне не составило труда догадаться, как этому мальчику удалось
мгновенно поладить с Морин. Он был полон жизни и задора, он лелеял ту же
мечту, что и она когда-то, пусть и совсем недолго. Юноша с классическими,
точеными чертами. И Морин с её безотчетной щедростью и прекрасными порывами
души. Разумеется, она бросилась помогать ему как только поняла, чего он
хочет.
Рэнди немного успокоился и опять взгромоздился на край стола, после
чего надолго припал к своей банке.
- Я никогда не смогу достойно отблагодарить вашу супругу, Стив. У неё
врожденное чувство театра, она способна безошибочно определить, что уместно
на подмостках, а что - нет. Я строчу одну пьесу за другой - вон, уже целый
сундук набрался. Как только напишу две-три штуки, которые мне понравятся,
сразу же подамся в Нью-Йорк. Я обречен на славу. - Он произнес это так
просто и искренне, что я почти поверил ему. - У меня есть эта лишняя толика
знания жизни и людей. И когда-нибудь весь мир поймет то, что сейчас
понимают только Морин и ещё несколько человек...
Он осекся, и на его лице появилась робкая улыбка, благодаря которой
только что произнесенная Рэнди речь показалась мне гораздо менее хвастливой