"Константин Паустовский. Робкое сердце" - читать интересную книгу автора

приходилось ощупью кипятить в кухоньке чай.
Осенью немцы заняли город. Варвара Яковлевна осталась в своем домике на
Карантине, не успела уйти. Остался и Егор Петрович.
На второй день немецкие солдаты оцепили Карантин. Они молча обходили
дома, быстро заглядывали во все углы, забирали муку, теплые вещи, а у Егора
Петровича взяли даже старый медный микроскоп. Все это они делали так, будто
в домах никого не было, даже ни разу не взглянув на хозяев.
Во рву за Ближним мысом почти каждый день расстреливали евреев; многих
из них Варвара Яковлевна знала.
У Варвары Яковлевны начала дрожать голова. Варвара Яковлевна закрыла в
доме ставни и переселилась в сарайчик для дров. Там было холодно, но все же
лучше, чем в разгромленных комнатах, где в окнах не осталось ни одного
стекла.
Позади генуэзской стены немцы поставили тяжелую батарею. Орудия были
наведены на море. Оно уже по-зимнему кипело, бесновалось. Часовые
приплясывали в своих продувных шинелях, посматривали вокруг красными от
ветра глазами, покрикивали на одиноких пешеходов.
Однажды зимним утром с тяжелым гулом налетели с моря советские
самолеты. Немцы открыли огонь. Земля .тряслась от взрывов. Сыпалась
черепица. Огромными облаками вспухала над городом пыль, рявкали зенитки, в
стены швыряло оторванные ветки акаций. Кричали и метались солдаты в темных
серых шинелях, свистели осколки, в тучах перебегали частые огни разрывов. А
в порту в пакгаузах уже шумел огонь, коробил цинковые крыши.
Егор Петрович, услышав первые взрывы, торопливо вышел в сад,. протянул
трясущиеся руки к самолетам - они мчались на бреющей высоте над Карантином,
- что-то закричал, и по его сухим белым щекам потекли слезы.
Варвара Яковлевна открыла .дверь сарайчика и смотрела, вся захолодев,
как огромные ревущие птицы кружили над городом и под ними на земле
взрывались столбы желтого огня.
- Наши! - кричал Егор Петрович. - Это наши, Варвара Яковлевна! Да разве
вы не видите? Это они!
Один из самолетов задымил, начал падать в воду. Летчик выбросился с
парашютом. Тотчас в море к тому месту, где он должен был упасть, помчались,
роя воду и строча из пулеметов, немецкие катера.
Тяжелая немецкая батарея была сильно разбита, засыпана землей. На
главной улице горел старинный дом с аркадами,, где помещался немецкий штаб.
В порту тонул, дымясь, румынский транспорт, зеленый и пятнистый, как
лягушка. На улицах валялись убитые немцы.
После налета пробралась из города на Карантин пожилая рыбачка Паша и
рассказала, что убита какая-то молодая женщина около базара и больной
старичок провизор.
Варвара Яковлевна не могла оставаться дома. Она пошла к Егору
Петровичу. Он стоял около стены, заросшей диким виноградом, и бессмысленно
стирал тряпкой белую пыль с листьев. Листья были сухие, зимние, и, вытирая
листья, Егор Петрович все время их ломал.
- Что же это, Егор Петрович? - тихо спросила Варвара Яковлевна. -
Значит, свои своих... До чего же мы дожили, Егор Петрович?
- Так и надо! - ответил Егор Петрович, и борода его затряслась. - Не
приставайте ко мне. Я занят.
- Не верю я, что так надо, - ответила Варвара Яковлевна. - Не могу я