"Константин Паустовский. Письма (Собрание сочинений, том 9) " - читать интересную книгу автора

скукой он убил ее, он, не знавший, что любовь выше жалкого человеческого
творчества, выше его жизпи. За это я ненавижу его".
Вспоминал любимых - вспоминал Уайльда, сказавшего так глубоко и просто
о том, что неблагодарно и нелюбезно принимать мрачный вид, что человек
должен научиться быть бодрым и радостным.
"Ждал вечера, темноты, тишины, забвенья. А день был долог и горяч".
Когда я пишу это, на окне у меня сидит черная кошка и смотрит на меня.
Это единственное живое существо, которому я сегодня сказал несколько слов.
Вспоминаю первое мая в прошлом году. Первого мая ты приехала после
отпуска на поезд. Где-то около Любли
4S
на. Мы уходили в Киев. У меня мучительное желание перечитать
"Ингеборг". Я болен тоскою по тебе, по Севастополю, Таганрог стал, как
тюрьма.
Хатидже, родная, напиши мне немножко побольше. И не сердись на меня за
это письмо, право,- сейчас мне очень, очень больно,- детей отрывают от мамы
на несколько минут, и они рвутся к ней,- то же, должно быть, и со мной.
С воинской повинностью скверно. Жду на днях письма от дяди Коли -
тогда напишу подробнее.
Школа мор. прапорщиков - может быть, из той тупости и нудности,
которую назыв. воен. служб, и которую можно только холодно и глубоко
презирать, это лучшее; не знаю. Знаю только, что все это противно. Может
быть, это мания величия, но я, как я ни скверно подчас думаю о себе, не
хотел бы одевать форму, хотя бы и мичмана. Плохо дело того, кому для
завершения его духовного облика нужно одеть красивую экзотическую форму.
Я предпочел бы быть бродягой, голодать, быть человеком без имени, без
славы, без того определенного "положения", за отсутствие которого у меня
так холодна ко мне Леля, быть презираемым всеми, но остаться чистым душою и
сердцем, тем прежним Котом, которым я был раньше.
Прости, Хатидже. Я, кажется, пишу много дурного, но последние дни так
измучили меня, истомила эта скверная, ненужная работа, истомили думы и
ночи. Что-то болит у меня на душе, должно быть совесть.
Какая-то боль во мне, так бывает, когда сдержишь слезы и они клубком
застрянут в горле и давят.
Пиши, девочка. У меня все это скоро пройдет, я снова принял мрачный
вид, а это уж совсем не нужно.
Прощай. Я напишу скоро, очень скоро.
Кот.
Было письмо от Эммы.

Е. С. ЗАГОРСКОЙ-ПАУСТОВСКОЙ

31 января 1917 г. Москва
<...> В дороге я спал. Сквозь сон слышал, как какой-то начальник
станции рассказывал о том, что Пулковская обсерватория разослала по всем
железным дорогам теле


47