"Чезаре Павезе. Прекрасное лето " - читать интересную книгу автора

безобразных ног Родригеса, от волнения даже голос задрожал.
Потом Родригес сказал:
- Я лягу в постель, а то холодно, - и улегся, натянув на себя одеяло.
Когда Джиния, дрожа, сказала ему, что Амелия однажды поцеловала ее, он
засмеялся, приподнявшись на локте.
- Выходит, мы товарищи по несчастью, - сказал он. - Только поцеловала?
- Да, - сказала Джиния. - Это опасно?
- Как поцеловала?
Джиния не понимала. Тогда Родригес объяснил ей, что он имеет в виду, и
Джиния поклялась, что Амелия поцеловала ее безо всякого такого, как девушка
девушку.
- Ерунда, - сказал Родригес, - будь спокойна.
Джиния стояла у портьеры; на столе тускло поблескивал грязный стакан и
валялись апельсинные корки.
- Когда приезжает Гвидо? - спросила она.
- В понедельник, - сказал Родригес и, указывая на стакан, добавил: -
Видишь? Его уже ждет натюрморт.
Джиния улыбнулась и двинулась было к двери.
- Посиди, Джиния. Сядь сюда, на кровать.
- Мне надо бежать на работу, - сказала Джиния.
Но Родригес стал жаловаться, что она разбудила его и даже не хочет
побыть с ним минутку.
- По случаю миновавшей опасности, - сказал он.
Тогда Джиния села на краешек кровати, у раздвинутой портьеры.
- У меня сердце болит за Амелию, - сказала она. - Бедняжка. Она так
убивается. От сифилиса в самом деле слепнут?
- Да нет, - сказал Родригес, - вылечиваются. Ее всю исколят, кое-где
срежут кожу, и, увидишь, этот самый доктор еще ляжет с ней в постель. Можешь
мне поверить.
Джиния пыталась сдержать улыбку, а Родригес продолжал:
- Он возил вас на холм?
Разговаривая, он гладил ее по руке, точно кошку по шерстке.
- Какие холодные руки, - сказал он потом. - Почему бы тебе но забраться
ко мне под одеяло, чтобы согреться?
Джиния дала поцеловать себя в шею, лепеча "не надо, не надо", потом вся
красная вскочила на ноги и убежала.

XIV

Вечером Родригес тоже пришел в кафе и сел за соседний столик с той
стороны, где сидела Джиния.
- Ну, как голос? - спросил он не то серьезно, не то шутливо.
Как раз в это время Джиния старалась утешить Амелию, объясняя ей, что
от сифилиса вылечиваются, и обрадовалась, когда ей пришлось замолчать. Они с
Родригесом едва взглянули друг на друга.
Молчала и Амелия, и Джиния уже собиралась спросить, который час, когда
Родригес проговорил ироническим тоном:
- Нечего сказать, хороша, оказывается, ты и малолетних совращаешь.
Амелия но сразу поняла, и в ожидании ее ответа Джиния от страха закрыла
глаза. В тот самый момент, когда она открыла их, она услышала угрожающий