"Чезаре Павезе. Прекрасное лето " - читать интересную книгу автора

Тогда она молча заплакала, цепляясь за портьеру. Она выплакивала душу,
как в ту ночь, когда Гвидо спал. Ей казалось, что с Гвидо она только и
делала, что плакала. Время от времени она говорила себе: "Почему же они не
уходят?" Ее туфли и чулки остались возле тахты.
Она плакала долго и чувствовала себя совсем одуревшей от слез, когда
портьера внезапно раздвинулась, и Родригес протянул ей туфли. Джиния взяла
их, ни слова не говоря, и лишь мельком увидела его лицо и уголок студии. В
эту минуту она поняла, что сделала глупость - так разволновалась, что и у
остальных отбила охоту смеяться. Она заметила, что Родригес не отходит от
портьеры.
Тут ее охватил безумный страх, что Гвидо подойдет и начнет безжалостно
срамить ее. "Гвидо крестьянин, - думала она, - он не станет со мной
церемониться. Что я сделала! Мне бы посмеяться вместе со всеми". Она надела
чулки и туфли.
Выйдя из-за портьеры, она не взглянула на Родригеса. Ни на кого не
взглянула. Мельком увидела только голову Гвидо, стоявшего за мольбертом, и
снег на крышах. Амелия, улыбаясь, поднялась с тахты.
Джиния одной рукой схватила с тахты свое пальто, другой шляпу,
бросилась к двери и выбежала.
Когда она очутилась одна на снегу, ей показалось, что она все еще
голая. Улицы были пустынны, и она не знала, куда идти. Ею так мало
интересовались там, наверху, что даже не удивились, когда она пришла в такое
необычное время. Она растравляла себя мыслью о том, что лето, которого она
ждала, уже никогда не наступит, потому что теперь она одинока и больше не
будет ни с кем разговаривать, а будет только работать весь день, на радость
синьоре Биче. В какой-то момент она сообразила, что меньше всех виноват
Родригес, потому что он всегда спал до двенадцати, а они разбудили его и
тогда он, понятно, посмотрел на нее. "Если бы я повела себя, как Амелия, я
бы их всех поразила. А я разревелась". При одной мысли об этом у нее опять
навертывались слезы.
Но по-настоящему предаваться отчаянию Джинии не удавалось. Она
понимала, что сама наглупила. Все утро она думала о том, что хорошо бы
покончить с собой или по крайней мере схватить воспаление легких. Тогда
оказались бы виноваты они и их замучили бы угрызения совести. Но кончать с
собой не стоило. Она сама вздумала разыгрывать из себя взрослую женщину, и у
нее ничего не вышло. Не кончать же с собой только оттого, что вошла в
шикарный магазин, где все не про тебя. Коли глупа, сиди дома. "Недотепа я
несчастная", - говорила Джиния и жалась к стенам домов.
Когда после обеда она пришла в ателье, синьора Биче, едва увидев ее,
вскричала:
- Что за жизнь вы ведете, девушки! Ты выглядишь так, как будто
беременна.
Джиния сказала, что утром у нее был жар. Она была даже довольна: по
крайней мере по ней видно, что она страдает. Но, возвращаясь домой, она
остановилась на лестнице и попудрилась, потому что стыдилась Северино.
В этот вечер она ждала Розу, ждала Амелию, ждала даже Родригеса, решив
захлопнуть дверь перед носом у любого, кто придет. Но никто не приходил.
Вдобавок ко всему Северино бросил на стол пару дырявых носков, спросив, уж
не хочет ли она, чтобы он ходил босой.
- Ну и влипнет же тот дурак, который на тебе женится, - сказал он. -