"Олег Павлов. Рабы в солдатских робах" - читать интересную книгу автора

потрясение, видя не маньяка и т.п., а затравленного, ничего не понимающего
тщедушного паренька. Так обнаружилось, что Роман Минин не помешанный и
жаждущий крови преступный тип, а жертва преступления, рутинной казарменной
преступности.
Теперь, когда со слов рядового Романа Минина известно, что он бежал из
части от побоев и поборов, дело его обретает давно привычный поворот, но
становится закрытым для слуха и глаз. Иначе сказать, мы больше ничего не
узнаем об этом солдате. Факел живой - вспыхнул и погас.
Длительное тюремное заключение должно покарать Романа Минина если не за
дезертирство, то за кражу оружия и за пенсионера Астахова, которого он легко
ранил по случайности, но и по той же случайности, в завязавшейся борьбе, мог
убить. Хоть Роман Минин и бежал, но уже за воротами части бежать было ему
некуда. Он отсиживался остаток ночи в подъезде первого попавшегося дома. В
одиннадцать часов утра на солдата с автоматом наткнулся пенсионер Астахов,
да и только потому, что выносил мусорное ведро. Астахов спросил солдата, что
он тут делает. Солдат испугался - наставил на пенсионера автомат, но тот не
попятился, а устремился обезоруживать дезертира, оставляя Роману Минину, о
котором ничего-то не знал, только одно такое же инстинктивное движение -
стрелять. И что тогда, стреляя вслепую в невинного Астахова, солдат и сам
был жертвой, нацеленной-то на выстрел той силой, что мучила его в части и
сорвала из караулки в бега, - этого в уголовный кодекс не уложишь.
Солдат не готовил побега и не был выродком в примерной бригаде охраны,
как это внушал в своих показаниях прессе бригадный генерал Зеньков. Среда
этого армейского подразделения была преступной и все факты, приведенные
генералом Зеньковым на срочно собранном "брифинге" в стенах казармы и на
пресс-конференции постыдной в Минобороне сами-то себя разоблачают.
Факт, что рядовой Роман Минин по результатам тестирования попал в
группу солдат, которым можно давать оружие в руки только в крайних случаях,
действительно говорит о многом. Солдаты такой "группы" в караульных
подразделениях становятся сразу же чем-то вроде служек: их службой
становится - тазик с тряпкой и т.п. Пять месяцев такой службы, когда Роману
Минину то и дело "не доверяли" автомат, значили для него только унижение и
прозябание, но нужны ведь в бригаде не только примерные караульные - а еще и
такая вот второсортица, рабсила. Факт, что Роман Минин пытался поднять свой
авторитет в бригаде рассказами о "крутой" жизни на гражданке (надо понимать
- бандитско-рэкетирской), как раз и доказывает преступность отношений в
бригаде. Этими разговорами тщедушный Роман Минин не пугал сослуживцев, а
только и пытался дорасти до их "крутого авторитета". Он пытался стать своим
в рэкетирской среде бригады, ведь первое его показание после поимки - что
вымогали деньги; что не мог рассчитаться с долгом, который накопился после
того, как три раза "бесплатно" сходил в увольнительную, то есть не заплатил
положенную в бригаде дань.
Вымогали - от пятидесяти до ста пятидесяти тысяч. Кто не приносил,
возвращался в казарму с прогулки по московским улицам с пустыми руками - тех
били, заставляя не иначе-то попрошайничать или воровать. Докладывая прессе о
борьбе с неуставными отношениями, но и желая подчеркнуть ничтожность
"очага", бригадный генерал обнародовал цифры: по факту неуставных отношений
возбуждено-де тридцать дел. Но в какую статистику превращается это число?
Зеньков нам поведал о тех, кого покарали: тридцать дел - это тридцать
"крутых" солдат, которые поймались, а сколько не в карцерах сидят, а гуляют