"Юрий Павлов. Да, господин Президент! " - читать интересную книгу автора

силой в Государственной Думе на тот момент). Коммунисты поняли это
однозначно - враг пошатнулся, надо раскачивать лодку дальше - и ужесточили
противодействие прохождению через Думу правительственных законопроектов. Что
вскоре практически завело программу экстренных мер в тупик, поскольку
тогдашний основной спонсор российского бюджета Международный валютный фонд
соглашался выделять стабилизационные кредиты лишь с условием обязательного
одобрения парламентом пакета правительственных законопроектов: МВФ не желал
попасть под огонь критики в том случае, если российское правительство
перейдет на издание указов президента вместо законов. Это, действительно,
было бы не совсем конституционно.
В этой ситуации позиция чиновников аппарата правительства уже ничего не
значила. Они могли просто не ходить на работу - не то чтобы этого никто бы
не заметил, но серьезно возражать уж точно бы не стал. Но чиновники ходили,
правда, теперь основным их занятием стал анализ разворачивающихся
событий -для себя, а не для начальства.
К середине июля чиновники Белого дома пришли к выводу, что ситуация
постепенно разряжается. Международный валютный фонд выделил первый транш
стабилизационного кредита. Кроме того, прошел слух, что целый ряд мер,
принятие которых Фонд требовал для предоставления последующих траншей,
все-таки будет проводиться указами президента, а Государственная Дума,
скорее всего, будет распущена не позднее октября 1998 года. Это означало
нарушение политической стабильности, но зато разблокировало программу
стабилизации. Словом, августовский дефолт стал для обитателей Белого дома
такой же неожиданностью, как и для людей с улицы.
Пришедшее к власти в результате кремлевского сговора правительство
Евгения Максимовича Примакова сразу же заявило о необходимости коррекции
всего курса реформ. Возможно, с политической точки зрения это было абсолютно
правильно, однако бюрократия встретила эту инициативу весьма настороженно.
За предшествующий период произошел своего рода естественный отбор, и теперь
новая правительственная бюрократия, при всех своих моральных и коррупционных
отклонениях, не была склонна участвовать в повторении квази-коммунистических
экспериментов. Ставленники Примакова столкнулись с активным нежеланием
чиновников проводить в жизнь идеи председателя правительства. Тем более что
чиновники понимали - у академика-арабиста и бывшего члена ЦК КПСС своих идей
не может быть по определению, а его вице-премьер по экономике Юрий Маслюков
(последний председатель Госплана СССР, если кто не помнит) тем более не
вправе претендовать на интеллектуализм. Кто стоит за этими людьми - вот
первый вопрос, который начали обсуждать в Белом доме. Как оказалось - вовсе
не те группы, которых следовало бояться, а тем более уважать. Быстро
выяснилось, что экономическая программа Примакова готовилась академиками,
группировавшимися вокруг члена-корреспондента РАН Львова. Даже туповатые
чиновники среднего звена отдавали себе отчет в неспособности этой группы
мыслителей разработать оперативную программу действий для бюрократических
структур. А между тем для озлобленных сотрудников аппарата правительства
быстрота выхода экономики из кризиса являлась залогом личного благополучия -
жить им в тот момент приходилось буквально "на одну зарплату", поскольку
бывшие спонсоры от бизнеса сплошь и рядом были озабочены собственными
проблемами. Поэтому первой реакцией аппарата правительства была критика -
критиковали даже не саму программу Примакова, а ее наброски, т. е. саму
возможность подобной программы. Весь тот бред, который плодили примаковские