"Владимир Андреевич Павлов. Дозор на сухой миле (пионеры-герои)" - читать интересную книгу автора

дядьке Кондрату и тетке Параске не пошел. Не захотел быть нахлебником.
Сказать по правде, дядька Кондрат и тетка Параска обидели его своим
предложением. Мать схватили немцы. Это верно. Но у него была хата, на
огороде росли молодая картошка и капуста, огурцы. Под поветью сложена верста
дров. До зимы можно было навозить еще такую же версту. Что он, один по
прожил бы? Ему тринадцатый год! А его сочли за маленького, пожалели,
предложили: иди жить к нам. Конечно, ему было тяжело и он в самом деле
замкнулся, внутренне оцепенел. Тетка Параска угадала. Он решил не плакать.
Мать не раз говорила после того, как приезжали из гарнизона, из Лугани,
обобрали их до нитки и самих непонятно как оставили в живых, что надо жить.
Сжать зубы, но жить, не радовать чужой глаз своими горькими слезами.
Оставшись неожиданно без матери, думая о ней, он принял решение мстить.
Он сам себе командир. Он дал себе такой приказ - он его и выполнит.
Первым делом надо найти партизан, а среди них - Денисова Рыгора.
Выйти он хотел на Черневичи, лесную деревню, или на Сухую Милю. Где-то
там, слыхать, стояли партизаны. И Сухая Миля и Черневичи были к югу от
Березовки. И он старался идти так, чтобы все время мох на комлях старых
деревьев был у него за спиной. Кажется, шел правильно, заплутать не мог.
Пока не зашло солнце, держался вблизи от дороги. В лесу такой порою
быстро темнеет. А ночью, натыкаясь на деревья, далеко не уйдешь. Потеряешь
ориентир, заблудишься. Вдобавок предательски трещат под ногами сучья,
которых не видишь и не перешагнешь. Треск разносится, кажись, по всему
лесу... Он немного удалился от дороги, вступил в старый ельник. Под высокими
толстенными елями почему-то мало было иголок, почти голая земля. Деревья,
обгоняя друг дружку, рвались ввысь, к лучам солнца. Прямые, звонкие. Стволы
гладкие. Ветки начинались высоко над землей.
Спрятаться было негде. Однако Толя нашел себе местечко - под высокой
елью, росшей среди мелколесья. Поднял, почти отодрал от травы нижние лапы и
пролез к комлю. Лукошко, взятое из дому, поставил в сторонке. В лукошке был
узелок с отварной картошкой и луком. Торчал воткнутый меж прутьев нож.
Лежало несколько боровиков, срезанных по дороге. Сверху все это было
прикрыто пиджаком.
Впотьмах нашел узелок и слегка утолил голод. Потом надел пиджак, поднял
воротник и лег головой к лукошку. Свернулся калачиком.
... Проснулся - было еще темно. И холодно. И кто-то где-то плакал.
Видно, его и разбудил этот плач. Потом все тот же "кто-то" принялся
хохотать. Громко, на весь лес.
Сделалось жутко.
Хохот шел из высокого хмурого ельника. Оттуда же долетали шорохи,
шуршание веток. Попискивала какая-то пичуга.
Осторожно, чтоб не выдать себя, Толя отвернул лапку, посмотрел в ту
сторону. Прямо на него были нацелены два желтых фонарика. Так ему
показалось. Один, а рядом - второй. Фонарики не мигали, но и света от них не
было. И Толя догадался, что это филин-пугач.
У него отлегло от сердца. Но дрожь не унималась. От холода и от этого
жуткого хохота. Обычно филины хохочут и плачут ранней весной.
Попытался уснуть снова. Лег на едва прогретое его телом место. Но так и
не уснул до самого утра.
Солнце встало яркое, теплое. Заблестела роса на траве, на кустах,
переливалась искорками в сетях паутины. На ходу тотчас промокли ботинки.