"Мервин Пик. Танец в полнолуние" - читать интересную книгу автора

колени, а когда поднялся, танцоров уже и след простыл. Ничто не нарушало
покоя залитой лунным светом просеки. Тут я заметил невдалеке какой-то
темный холмик, стиснул зубы и с опаской, шаг за шагом, приблизился к нему.
С расстояния в дюжину ярдов я разглядел твид костюма и нежный шелк
голубого платья.
Меня снова прошиб пот. Не знаю, сколько я смотрел на груду одежды.
Мне было плохо. Неожиданно материя шевельнулась, а затем у меня на глазах
костюм и платье взмыли в воздух, привели себя в порядок - и расстались:
платье удалилось и ту сторону, откуда явилось, а костюм устремился прочь в
противоположном направлении. Я остался в одиночестве.
Как я добрался до дома, совершенно не представляю; очевидно, я
следовал скорее наитию, чем рассудку, ибо последний пребывал в полной
прострации. Поднявшись по лестнице, я ввалился в спальню, рухнул на пол и
несколько минут не в силах был встать. Потом, кое-как справившись с
охватившей меня слабостью, повернулся к шкафу и уставился на дверцу.
Неизвестно откуда взявшаяся храбрость под ветла меня на то, чтобы
распахнуть ее. Костюм, как и следовало ожидать, преспокойно висел на
вешалке.
Следующую неделю я прожил в состоянии нервного возбуждения, равного
которому мне до сих пор испытывать не доводилось. Мне было страшно - и
одновременно меня снедало любопытство. Я думал лишь о том, что должно
произойти в эту пятницу. Тех немногих друзей, что навещали меня на
протяжении недели, ошеломила перемена в моей внешности: лицо посерело,
руки дрожали, глаза лихорадочно блестели.
Я никому не рассказывал об увиденном, и не потому, что мне
недоставало мужества. Я всегда относился с подозрением ко всему, что было
хоть в какой-то мере связано со сверхъестественным, что хоть чуть-чуть
отдавало мистикой, и если бы ко мне прилепился ярлык "метафизика", я
больше никогда бы не отважился появиться в обществе. Потому-то всю неделю
я старался не встречаться с друзьями, однако от одной встречи так и не
сумел увильнуть, да, впрочем, и не сильно к тому стремился.
Я пообещал, причем клятвенно, что буду на обеде, который устраивали
мои друзья. Основная причина заключалась, разумеется, не в клятве - в
конце концов обещания на то и существуют, чтобы не соблюдать их, - а в
том, что на обед пригласили мою бывшую жену. Наши друзья, исполненные
самых благих намерений, в своем неведении поставили себе целью
восстановить наш союз. Они наблюдали за тем, как углублялся наш разлад,
жалели меня, поскольку без нее я был всего лишь половинкой здорового духом
и телом человеческого существа. А она? Ведь она покинула меня, заявив, что
мы только калечим друг друга по обычной для людей привычке: чем сильнее
любишь, тем больнее бьешь. Но сейчас друзья заверяли меня, что она
страдает не меньше моего. Однако гордость не позволяла ни одному из нас
сделать первый шаг. Вот почему понадобился тот самый обед.
Когда я приехал, хозяин с хозяйкой радостно приветствовали меня и
представили остальным гостям. Мы сели за стол, потом начались танцы, и
если бы не беспокойство, что грызло меня, я бы, несомненно, получил от
вечеринки огромное удовольствие - а так лишь переводил взгляд с золотых
часов, что тикали на каминной полке, на дверь, которая вела в гостиную.
Время шло, а жена по-прежнему не показывалась. Я мрачнел... Но вдруг она
возникла на пороге, и мое сердце на мгновение сбилось с ритма. Я