"Йен Пирс. Портрет" - читать интересную книгу автора

пусть даже облегчение от расставания с родным домом и было так велико, что
искупало практически все. Размеры и ужас большого города, одиночество,
холод - все это леденило меня. Но волнующее ощущение клокочущей
напряженности этого мира! Прежде такие крайние эмоции я черпал лишь изнутри
себя: только ощущение вины, страх перед Богом и моя мать помогали мне
чувствовать себя настолько живым.
И я познакомился с людьми, существование которых мне даже не снилось:
бездельники, все время отпускающие шутки и богохульничающие, пьяницы,
способные после полбутылки виски выполнить работу лучше, чем большинство
людей на трезвую голову, порой мордовороты, чаще святые. Я стал для них для
всех (совсем как для вас, когда уехал на юг) чем-то вроде талисмана,
приносящего удачу. Но разница заключалась в том, что им от меня ничего нужно
не было.
Они меня тоже учили. Единственный предмет, по которому я успевал в
школе, было рисование, я мог выполнять чертежи сложных машин несравненно
лучше моих соклассников, но, попав в эту мастерскую, понял, что почти ничего
не умею, что напрасно гордился. Это больше чего-либо другого научило меня
никогда не считать, будто я достиг вершины.
Я начал учиться, как никогда не учился ни прежде, ни после. И если я
часто нетерпим к техническим слабостям других, то потому лишь, что знаю, как
трудно приобрести хорошую технику. Свою я приобрел постоянным трудом и
упражнениями из года в год, изо дня в день. Она не была врожденным даром и
далась мне нелегко, и она - единственное, чем я искренне горд. Естественно,
я защищаю мое умение от тех, кто отмахивается от него как ненужного или
старомодного. Чтобы добиться того, чего ты ищешь - именно такого эффекта,
который тебе нужен, и никакого другого, - надо обладать мастерством, иначе
вы смахиваете на человека, пытающегося свободно изъясняться на языке при
ограниченном словарном запасе. Если такой свободой вы не обладаете, так
говорите только то, что способны сказать, но не то, что подразумеваете. А
иначе вступите на путь обмана, убеждая сначала других, потом себя, будто
никакой разницы нет.

***

Быть может, именно выставка так вас изменила. Мне следовало бы сказать
"Выставка" с большой буквы, так как она положила начало революции на нашем
бедном островочке, не так ли? Когда ураганные ветры революции, Французской
революции, пронеслись над нами, насилие было спущено с цепи, ретрограды
сметены с пути и преданы истории, где теперь их бедные трупы гниют и
истлевают. А вы, как Робеспьер, дергаете ниточки за сценой, вознаграждая
некоторых, обрекая других профессиональной смерти.
Даже и тогда меня поразила беспощадность, с какой вы подчиняли себе
различные объединения художников, контролировали выборы таким образом, что
ваши креатуры становились секретарями, председателями жюри, отбирающих
картины для выставок. С какой вы истребляли любое несогласие. То, как вы
писали манифесты и публиковали их от имени всех. То, как вы последовательно
травили тех, кто осмеливался не соглашаться с вами. Бог мой!
Благовоспитанный мир английского искусства ничего подобного прежде не видел
и не был готов к подобному нападению. Жаль, жаль бедняг, оказавшихся у вас
на дороге! Как жаль Эвелин, которая стала наглядным примером, насколько