"Йен Пирс. Портрет" - читать интересную книгу автора

опасно, нет, не противоречить вам, а всего лишь не поддерживать вас.
, Все, о чем я говорю, должно войти в мой портрет, но это трудно. В
первом я кое-что поймал, хотя потому лишь, что писал то, что видел, но не
понимал, на что смотрю. Но это все там - в игре теней на лице, в том, как я
сумел придать вашим глазам этот слегка скрытный выжидающий взгляд. Если бы
вы тогда меня спросили, я бы сказал, что показал вашу сдержанность, легкий
страх перед миром, который вы обычно прячете. Но я бы ошибся: писал я ваше
терпение, выжидание удобной минуты, чтобы атаковать. Презрение, которое вы
питали ко всем - и художникам, и критикам, и меценатам, - ко всем, кого
требовалось обуздать и контролировать. Я писал жгучее желание власти,
затаенное в вас.
А в этом, втором, мне нужно найти способ показать власть обретенную.
Было бы проще, будь вы генералом или политиком. Тогда для пояснения моей
цели в моем распоряжении имелось бы пятьсот лет бутафории. Я мог бы написать
вашу армию в момент славной победы и подкопаться под этот образ, показав
убитых и умирающих среди общего ликования. Или политика, произносящего речь
на предвыборном митинге, обрабатывая нищих и голодных проголосовать за то,
чтобы такими же и остаться. Военная власть, политическая власть, религиозная
власть - все они писались множество раз, у каждой есть свое выражение, и
поза, и очертания подбородка. Но критик? Как изобразить власть такого
человека, если я не могу пойти по стопам того или иного гиганта?
На самом деле вам же совсем не интересно, почему я поселился на этом
островишке, верно? Во всяком случае, такое участие по отношению к кому-то
было бы совсем на вас не похоже. Но я все равно объясню. В наказание вам за
ту притворную любезность, которую вы так часто на себя напускаете. Это не
было замыслено заранее. Я не обдумывал предварительно, какое место окажется
для меня идеальным. Наоборот, прошло много месяцев странствований, прежде
чем я оказался здесь. Кстати, не считайте, что из этого следует, будто я
подчинился вашим принципам определения художника, будто это доказательство,
что я следую французским образцам. Прямо наоборот. Здесь, как вы могли
заметить, искусство вообще не существует. Писки и взвизги Парижа здешним
обитателям интересны не больше, чем муниципальным советникам Данди. Более
того: Париж - их враг, если они вообще о нем думают. Тратить время, силы или
деньги на картины? Для них это непостижимо. А уж вступать из-за них в
драки - и подавно. У них есть море. Это все, что у них есть, и все, в чем
они нуждаются.
Вот так я оказался там, где искусства не было и нет, где к моему
занятию относятся с полнейшим равнодушием. Думаю, я первый на этом острове,
кто водил кистью по холсту. Тут нет ни предшественника, ни колонии
художников-единомышленников, ни патронесс, пытающихся заполучить меня на чай
или обед. А только рыбаки, их флегматичные жены, полуграмотные дети и море.
Помню, я как-то сказал вам, что хотел бы жить у моря. Вы, разумеется,
связали это с живописью, с возможностями осязательности в изображениях
моря - тогда ведь это было вашим нелепым словечком? - в том, как краски
могут изобразить свет и воду. Суть вы, естественно, проморгали. А суть
заключалась в смывании всей этой чуши. Быть рядом с морем равносильно
перманентному крещению. Свет и воздух зачаровывают, и вашу душу обмывает
необъятность. Вы видите, что такое истинное великолепие, и оно не то, что
можно запечатлеть на холсте. Когда пишешь, ты либо изображаешь то, что
видишь, или же проецируешь себя через то, что перед тобой. Один на один с