"Йен Пирс. Портрет" - читать интересную книгу автора

теперь уж никак не смогу завершить портрет вовремя. Вот такие моменты, думаю
я, выявляют подлинного человека, инстинктивная реакция перед тем, как
привитое искусственно поведение успеет настроиться на ситуацию. Вы на миг
успеваете увидеть то, что прячется под корректными откликами, и я в тот
момент увидел монументальный эгоизм.
Ну, может быть, шок. Сознание иногда не в состоянии воспринять что-то и
прячется в нормальности обычных забот. Я по-прежнему считаю это неуклюжим
оправданием. Не знаю, как долго длилась моя первоначальная злость, как долго
я стоял в дверях и смотрел, сколько времени прошло, прежде чем я очнулся и
что-то сделал. Не то что было бы возможно что-то сделать. Она была мертва,
мертва уже много часов. Аккуратная, как всегда, она заботливо все
подготовила. Толстая веревка, явно только что купленная в лавке, точно
нужной длины. Практичный скользящий узел, встань на стул и... опрокинь его.
Никакой возможности передумать в последнюю секунду, никакого шанса
высвободиться. Она хотела умереть и умерла. Она была компетентна во всем, за
что бралась.
И я увидел результат. Лицо, искаженное и посинелое, торчащий наружу
язык, странный изгиб шеи, обвислость рук и ног. Люстра, отклоненная от
вертикали ее телом, висящая под углом, и украшающие ее дешевые стекляшки
чуть позванивают под сквозняком от двери. Натюрморт, вся женственность
изъята, и - как с тем мальчиком на пляже - этот образ меня с тех пор не
покидал.
Тщательно спланированная композиция. На столе лежала газета,
развернутая на странице с вашей статьей, а под ней она написала бисерным
почерком "автор Уильям Нэсмит". Как видите, она поняла. Уильям, вас утешает,
что женщина даже в таком душевном смятении узнала ваш стиль? И ваша личность
настолько внушительна, что заявляет о себе даже в подобных обстоятельствах?
Надеюсь, это заставляет вас надуться гордостью. В конце-то концов - немалое
достижение.
Но вас ждал еще больший триумф: возле газеты с вашей статьей лежала еще
одна с заметкой о смерти Джеки внутри. А под ней тем же почерком было
написано "погублена Генри Мак-Альпином".
Она решила, Уильям, что отцом этого ребенка был я! Она решила, что это
я довел Джеки до самоубийства, что я опозорил одну и предал другую, отнял у
нее подругу. Она считала меня ответственным за все и ничего не знала о вас!
Ну, хоть это-то заставит вас рассмеяться? Вы не можете не увидеть смешной
стороны - висящая там женщина, погибшая от собственной руки, проклиная меня
с последним своим вздохом! Я этого не воспринял. Не хотел этого воспринять и
потому попытался отвлечься. Я
отвернулся от трупа и увидел завершающую часть тщательно подготовленной
ею mise-en-scкnй <Мизансцена (фр.)>.
Ко всем стенам, впервые повернутые лицом к комнате, были прислонены те
картины, которые она не дала для своей выставки и так боялась, что я их
увижу.
Картины с Джеки, написанные так, как мне бы никогда не удалось
написать, заставившие меня осознать все мои недостатки. Она написала
личность, а не просто натурщицу в позе, бросающей вызов художнику. У ее
Джеки был характер, была личность. Она была реальной женщиной, бурлящей
эмоциями, выписанной с нежностью и лаской, а не манекен с пустым лицом,
прячущим услужливую глупость. Она проникла за грубость, за глупость и нашла