"Владимир Печенкин. Два дня 'Вериты'" - читать интересную книгу автора

мое лицо.
- Болела голова, а теперь прошло,-беззаботно ответил я.-Всегда
приятно, если ничего не болит. Садитесь, герр Шпеер, поболтаем немного.
Он взглянул с удивлением-"болтать" у нас не было принято,-но послушно
сел, чинно положив на колени широкие ладони и поджав длинные ноги.
"Черт его возьми,- подумал я, глядя на нежданного визитера,-да он
просто сам напрашивается в первые подопытные! Раз уж вы явились, герр
Шпеер..."
- Вы родом из Штатов, герр Шпеер?-спросил я и незаметно, как бы в
рассеянности, включил рубильник, отступив затем к окну, за пределы
импульсного луча.
- Нет, я настоящий немец, из Фатерланда. Моя родина - Бавария.
Шпеер приосанился, развернул плечи, как будто встал "во фрунт". Но
сразу сник, ссутулился, словно устыдившись чего-то.
- Как же вы оказались здесь?
О, генератор действовал! Обычно бледные щеки немца зарумянились,
заблестели глаза, и у него начался неудержимый приступ словоизлияния.
Замкнутый, угрюмый Шпеер заговорил, прижимая ладонь к сердцу, словно в
кирке на исповеди.
- Все это очень просто. И все это очень сложно для меня. Я был... Я
был офицером Третьего рейха! Оберлейтенантом вермахта, да. Я воевал на
восточном фронте... Боже мой, как я остался жив в этом ужасе! И для чего я
остался жив?! А потом бои в Польше, в Германии... в моей родной Баварии!
Нас били, боже мой, как нас били! Я был уже лейтенантом в начале войны,
когда солдаты рейха победно входили в Прагу, в Париж! Когда оркестры
гремели марши, все казалось легким и доступным! Но я забыл все это! Забыл и
наши победы в России... Помню только, как нас били у себя дома, в
Германии... О, Германия, несчастная страна, несчастный народ!
Передо мной сидел жалкий, словно выжатый человек, рыжеватый уже и
лысеющий, бывший обер-лейтенант рейха. Сидел и плакал широко раскрытыми
белесыми Глазами, всем ссутуленным телом. Ничего хорошего не дала ему
правда.
- У вас семья в Фатерлянде?
- Была. Была, да... До сорок пятого года. Все кончила американская
бомба. Домик наш... стоял у самой железнодорожной станции. Маленький тихий
домик, с садиком... весь в цветах... моя муттер любила цветы, да...он вынул
чистый, аккуратно сложенный носовой платок, вытер лицо, скомкал.-Когда я
наконец догадался дезертировать и пришел в мой городок... дома, моего дома
уже не было. Моя Гертруда, две дочки и муттер... Больше ничего у меня не
было... И я не мог вынести, я бежал-от боли, от выстрелов, от грохота... от
моей Германии! Куда угодно, лишь была бы тишина!
Пусть в Америку, да! Америка никогда всерьез не воевала. Мой дальний
родственник из Кёльна, группенфюрер, собрался за океан. Ему нельзя было
оставаться, потому что слишком много у него на счету разного... Но он успел
кое-что награбить, когда завоевывал Европу.
И теперь хотел в Америку. Я умолил этого мерзавца взять и меня. Все
равно ему нужен был человек, который присматривал бы за вещами, и он
согласился...
- Вас-то что заставило бежать? Вы натворили что-нибудь?
- Я служил офицером связи, что я мог натворить? Служил, не