"Пират и язычница" - читать интересную книгу автора (Хенли Вирджиния)

Глава 19

Королевская барка медленно плыла по реке Тамар. Его величество и Рурк стояли у борта и всю дорогу о чем-то тихо шептались. Бесс и Джон Мейтленд нежно держались за руки. В глаза бросалось почти комическое сходство супругов – оба ярко-рыжие, довольно толстые, дурно воспитанные, обладавшие, однако, грубоватым чувством юмора, что крайне забавляло короля. Между собой они говорили на столь неразборчивом шотландском диалекте, что посторонние не могли понять ни слова.

Жена Бакингема Мэри страдала от морской болезни, и потому герцогу волей-неволей пришлось развлекать Саммер. Та до сих пор чувствовала себя неловко из-за утреннего происшествия.

– Боюсь, вашей жене не понравится, что вы проводите время в моем обществе, ваша светлость.

Несмотря на внешнее сходство с греческим божеством, Джордж Вильерс был наделен от природы язвительностью и разящим остроумием, от которого частенько страдали не только окружающие, но и его не слишком умная супруга.

– Что же, вы всегда можете так же честно сказать, что, в свою очередь, не желаете иметь с ней ничего общего. По крайней мере я ее видеть не могу. Хотя мы как-то сосуществуем, но, кроме записи в церковной книге, нас ничто не связывает. Ни постель, ни общие интересы, ни даже взаимная симпатия.

Саммер облегченно вздохнула. Она знала, что Бакингем – человек опасный и лучше иметь его союзником, чем врагом.

Пристально оглядев ее, герцог заметил:

– У вас очень необычное лицо… скорее экзотическое, нежели красивое. Могу с уверенностью сказать, что вы будете пользоваться оглушительным успехом при дворе. Кстати, берегитесь моей кузины Барбары: она непременно возненавидит вас с первого взгляда.

– Король предупреждал меня насчет мужчин, но никогда не думала, что речь пойдет еще и о женщинах! – рассмеялась Саммер.

Герцог надменно поднял брови.

– Возможно, мы зря беспокоимся, ибо интуиция подсказывает мне, что вы с честью выйдете из словесного поединка с противником любого пола.

– Иначе говоря, закаляюсь в битвах, – подсказала Саммер.

– Совершенно верно. Однако отнюдь не ваша способность выжить в любых обстоятельствах интригует меня. Вас словно окутывает некая тайна, и я много дал бы, чтобы ее разгадать.

Сердце Саммер учащенно забилось. Она вовсе не собиралась быть с Бакингемом на короткой ноге. Если он узнает о ней что-то компрометирующее, не задумываясь поведает об этом всему свету просто так, ради развлечения. Может, стоит притвориться дурочкой или пустышкой, чтобы сбить его со следа? Нет, он достаточно проницателен, чтобы раскусить любое притворство. Зато в ее силах было перевести разговор на тему, которая больше всего интересует Бакингема, – он сам.

– Но мне кажется, что именно вы – человек загадочный, ваша светлость: недаром ходят слухи, что богаче и умнее джентльмена не сыскать во всей Англии. Готова признаться… – тут Саммер для пущего эффекта немного помолчала, – …что своими ушами слышала, будто вовсе не Барбара обладает истинным влиянием на его величество.

Герцог сразу же попался на удочку, и с этой минуты леди Хелфорд не о чем было волноваться.

Когда барка пристала у Лонсестона, Саммер с радостью увидела, что король пожелал сесть в их карету. Мейтлендам и Вильерсам пришлось нанять три экипажа, два из которых предназначались для багажа.

В Стоув они прибыли только с наступлением темноты, и, поскольку хозяевам пришлось отложить ужин до приезда короля, гости встали из-за стола, когда было уже одиннадцать. В длинной галерее расставили карточные столы, и двадцать самых знатных придворных составили партию в вист. Ставки делались огромные, и вскоре в банке было уже не менее двадцати тысяч фунтов золотом. Повезло Джеку Гренвилу, и леди Каслмейн, мрачная как туча, поднялась и потащила Бакингема играть в триктрак вместе с Саммер, Элизабет Гамильтон и Энн Карнеги.

– Не понимаю, – капризно бросила графиня Каслмейн, – почему Карл даровал Гренвилу титул одновременно со мной!

– Неужели, дорогая кузина? Позвольте просветить вас на сей счет, – вмешался Бакингем. – Бевил, отец Джека, погиб в сражении при Ленсдауне, когда вел своих людей в битву. Джек, которому в ту пору едва исполнилось пятнадцать, вскочил на отцовского коня и ринулся в бой. Карл никогда не забывает своих верных слуг. – И, язвительно усмехнувшись, добавил: – Что же касается раздачи титулов, по всей видимости, монарх считает, что настоящие подвиги совершаются не только на поле брани, но и в постели.

– Джордж, придержи язык! Или снова страдаешь от приступа французской болезни? Советую тебе по возвращении в Лондон обратиться к доктору Фрейзеру за ртутными пилюлями.

Если Барбара думала смутить Бакингема своими откровениями, то ее ждало горькое разочарование – кузен оказался крепким орешком.

– Не понимаю, откуда такая любовь к доктору Фрейзеру: когда он в последний раз избавил тебя от младенца, ты едва ли не месяц пролежала в постели.

Барбара покраснела.

– О, Джордж, брось свои дурацкие шуточки и сдавай карты! Я готова даже вернуться к висту, если пожелаешь.

– Дорогая, смысл истинно умелой игры в том, чтобы заранее предугадать ходы противника. Ты вряд ли на это способна, так что лучше сыграть во что-нибудь простенькое.

– В таком случае выбираю ломбер! Нам понадобится третий партнер. Не согласитесь ли, леди Хелфорд?

Бакингем с едва заметным кивком подмигнул Саммер. Партия началась, и Барбара сразу же стала проигрывать. Мало того, она постоянно взвинчивала ставки, пока наконец в отчаянной попытке отыграться не поставила тысячу фунтов. Саммер уже хотела признаться, что ей не по карману такие расходы, но Бакингем сделал ей знак продолжать и так повел игру, что уже через полчаса кошелек леди Каслмейн стал легче на десять тысяч, три из которых перешли к раскрасневшейся от счастья леди Хелфорд. Но тут к столу подошел Карл, и одно его присутствие мигом привело Барбару в чувство.

– Думаю, мне придется сжалиться над гостями и удалиться пораньше в опочивальню, – громко объявил король. – Я слышал, что на завтра назначен бал-маскарад с танцами, – продолжал он. – Дамы, вы должны хорошенько отдохнуть, потому что, клянусь, завтра кавалеры не дадут вам покоя, пока вы не протрете подошвы своих туфелек.

При этом он не спускал взгляда с Саммер. Рурк, подойдя ближе, заметил, как алчно пожирает глазами король его жену.

– Надеюсь, Хелфорд не будет столь надоедлив и ревнив, чтобы завладеть вашим вниманием на весь вечер?

– Он наверняка позволит мне разделить с ним все милости вашего величества, – чуть улыбнулась Саммер.

– Только через мой труп, – отрезал Рурк, явно не настроенный шутить.

Едва они вышли из галереи, Саммер, уже не сдерживаясь, принялась зевать.

– Ты устала, – посочувствовал Рурк.

Она кивнула:

– Будь мы дома, тебе пришлось нести меня в постель на руках.

Рурк тотчас подхватил ее и понес по лестнице, полностью игнорируя ехидные и насмешливые реплики, долетавшие до него. Обхватив мужа за шею, Саммер прошептала:

– Я такая тяжелая, потому что выиграла много золота.

Рурк отпустил слуг, предупредив, что завтра утром они не понадобятся, сам раздел жену и уложил на шелковые простыни. Тонкая ночная рубашка так и осталась лежать в изножье кровати.

И хотя он вот уже несколько часов мог думать лишь о той минуте, когда они останутся вдвоем и это великолепное тело забьется в судорогах сладостного забытья, с горечью понял, что у Саммер просто не хватит сил. Глаза ее сами собой закрывались.

– Ничего, – пообещал Рурк, – зато завтра мы встанем очень поздно.

– А не покажется ли это неприличным? – сонно пробормотала она.

– Король продержит Барбару в постели до полудня, а остальные придворные обязаны последовать примеру его величества. Утром я возмещу все то, чего был лишен сегодня!

Рурк пригладил ее растрепавшиеся локоны и поцеловал в висок.

«Как можно вынести разлуку с ней?» – вздыхал он, вспоминая о новом поручении, данном ему королем.

– Ру, – неожиданно спросила Саммер, – мы скоро вернемся домой?

– Да, родная. Мне тоже не хочется видеть никого из посторонних. Возможно, нам удастся насладиться несколькими днями покоя, прежде чем вся эта толпа заполонит Хелфорд-Холл.

На следующее утро Саммер проснулась очень рано и осторожно выскользнула из постели, чтобы не разбудить мужа. Разложив все его подарки и прелестные платья от мадам Мартин, она встала перед зеркалом и принялась по очереди прикладывать к себе каждое, пытаясь выбрать самое лучшее для вечернего бала. При виде изумительных ночных рубашек, она счастливо вздохнула и накинула прозрачное черное одеяние с разрезом спереди, которое завязывалось бантом под грудью. В этот момент послышался шелест простынь. Подумав, что Рурк проснулся, Саммер обернулась, но оказалось, что он просто сбросил во сне одеяло.

Ей до сих пор так и не удалось как следует рассмотреть мужское тело, поэтому она подкралась поближе и встала на колени. Спящий, он выглядел моложе, возможно, потому что губы не были так плотно сжаты, а с лица исчезло обычно строгое, почти зловещее выражение. Плечи были такие широкие, что занимали почти всю кровать, а на шее переплетались веревки мышц.

Пальцы Саммер скользнули по его густо заросшему волосами торсу, и она слегка вздрогнула, представив, как ее груди трутся о жесткие кудряшки. Соски под тонким шелком мгновенно отвердели. Его ноги… сильные и стройные, а между ними находится… величайшая тайна. Даже во сне его плоть была полувозбуждена, и Саммер решила, что в полной готовности она должна быть не менее восьми дюймов длиной и такой же толстой, как рукоять меча… великолепное оружие!

Отросток мирно покоился на бедре, а под ним, в гнезде из темных волос, лежало нечто вроде двойных шариков. Что бы это могло быть?

Но тут его естество внезапно вздрогнуло и поднялось, доставая Рурку почти до пупка. Саммер испуганно отпрянула, заметив, что муж не спит.

– Черт! – выругался он. – Я хотел, чтобы ты подумала, будто я еще сплю. Мне так нравится, когда ты смотришь на меня, но больше нескольких минут не выдерживаю. Я так тебя хочу! – И, опалив ее страстным взглядом, прошептал: – Ты дивно хороша.

Он ловко развязал ленты у жены под грудью и, распахнув черное неглиже, привлек ее к себе.

Шелк темным облаком накрыл любовников. Саммер, оседлав ногу Рурка, игриво потерлась животом о напрягшуюся плоть. От него пахло кожей, морем, сандаловым деревом и еще чем-то непонятным, но определенно мужским.

Прижимаясь к мужу, Саммер робко коснулась кончиком пальца пульсирующего отростка, на головке которого немедленно выступила прозрачная капля. Саммер неожиданно для себя слизнула ее. Глаза Рурка мгновенно вспыхнули.

– Я хотела узнать, каков ты на вкус.

– И каков же я на вкус? – прохрипел он.

– Соленый.

Рурк свирепо впился ей в губы и возбуждал ее языком, пока накал страсти не достиг высшей точки. Саммер неосознанно передвинулась так, что он заполнил ее до отказа, поставил на ней свое огненное тавро – знак владения. Едва он проник еще глубже, она невольно охнула, готовая поклясться, что с каждым разом его плоть становится все толще и длиннее.

Но вот наслаждение стало почти непереносимым, и Рурк стиснул ее бедрами, повалил на спину и продолжал любить, пока не укротил окончательно.

Гораздо позже, когда Саммер по-кошачьи потянулась и вскочила, Рурк попросил:

– Не одевайся, дорогая. Останься в этом черном неглиже. Клянусь, оно сшито специально, чтобы услаждать мужской взор.

Саммер завязала бант и начала причесываться.

– Почему Карл не взял с собой королеву?

Рурк, приподнявшись на локте, наблюдал за женой.

– Она готовится к визиту свекрови и к концу недели приедет в Портсмут. Надеюсь, ты рада, что у тебя нет свекрови? Я рад, – поддел он.

Не обращая внимания на добродушное подшучивание, Саммер нахмурилась:

– Рурк, почему Карл изменяет жене?

Муж тяжело вздохнул:

– До приезда в Англию Екатерина жила почти в заточении и покидала дворец в Лиссабоне всего раз десять в жизни. И никогда не видела посторонних мужчин. Ее окружали лишь строгие неподкупные дуэньи, к тому же крайне набожные. Она проводила дни в молитвах и постах и похожа скорее на монахиню, чем на супругу такого сладострастника, как наш монарх.

– По-твоему, ее любовь к мужу не так сильна, как моя – к тебе? – наивно допытывалась девушка.

– Ни одного мужчину не любили так, как меня, – поддразнил Рурк. – Вернись в постель и люби меня снова.

– Рурк, прекрати! Я серьезно!

– Знаешь, она очень его любит, но они слишком разные люди и вряд ли когда-нибудь приспособятся друг к другу. Екатерина вечно носит уродливые платья, считает, что показать ножку – великий грех, а стоит обнажить грудь, как прямиком отправишься в ад. И ненавидит все, что связано с постелью и исполнением супружеского долга. Карл, как всякий здоровый мужчина, жаждет обладать готовой на все женщиной, которая способна отвечать на его чувства.

– Вроде Барбары Каслмейн, – заключила Саммер.

Рурк пожал плечами; очевидно, любовные делишки короля его мало занимали.

– Если она дарит ему счастье, не надо осуждать за это их обоих.

Саммер сосредоточенно нахмурилась:

– Барбара не даст ему счастья. Наоборот, станет терзать его каждый день за то, что не женится на ней.

– Ты чересчур проницательна, малышка, – заметил Рурк и, вскочив с кровати, подхватил Саммер. Та честно визжала и брыкалась, но не успела и глазом моргнуть, как оказалась в постели.

– Пропади все пропадом, – прошептал Рурк, – я жажду лишь одного – чтобы ты встала на четвереньки… для меня… и увидишь, что будет…