"Юхан Пээгель. Рассказы" - читать интересную книгу автора

- Ну, говори же, что тебе видно оттуда, с вершины?
- Много видно! Все видно!
- Говори же, говори, что?
Отсюда я вижу наш загон для скота и каменную ограду Саадуского поля с
можжевельниками в воротах, и ракиты у ограды, и плакучие березы с
поникшими ветками на пригорке, и этот пологий гранитный валун, с которого
так здорово съезжать на заднице. А там подальше зеленеет еще не скошенный
луг и сверкает пролив со всеми своими островками. Отсюда виден наш двор,
сейчас, субботним вечером, мать метлой подметает его; вижу баню, а из
трубы у нее клубится дым. Вижу даже старого золотисто-желтого петуха,
махающего крыльями перед хлевом. И пес Самми спит на боку под навесом, на
разогретом плитняке; белый живот под заходящим солнцем, пасть открыта, и
язык высунут...
- А еще что ты видишь?
Ой... Открытое море вижу... Пятимачтовые корабли, смуглых матросов на
реях, у них алые повязки на головах и медные кольца в ушах. И как они
поют, слышу: будто большие волны шумят, только слов не пойму - они
серьезные и тяжелые, как в бабушкиной Библии между дубовыми створками.
А теперь я вижу город за морем. Вижу красные и белые башни, сверкающие
колонны, которые золотит солнце. Посреди города ярмарка, и ясно слышно,
как суетится и шумит народ. Вижу там шпагоглотателя в красной полосатой
накидке, в одном месте продаются сладкие стручки, в другом торгуют шипучим
лимонадом и желтыми шафранными булочками. Толстый колбасник с багровыми
щеками и луково-желтыми усами стоит перед своей палаткой. Ух ты, какие
колбасные кольца! Нет, ты только подумай, с колесо от кареты, внутри шпик,
а сами - золотисто-коричневые. Ты смотри, утками-свистульками торгует
продавец, похожий на потиского Йозепа, ой, нет, шейный платок у него
совсем другой и нос не такой пунцовый. Он дует в уточку, она зеленоватая,
небольшая. Разве ты не слышишь, какие мелодии он высвистывает на ней: это
вот был "рейнлендер" [немецкий танец прирейнских земель], а сейчас "Сихем,
где наши стада?.." [перефразированное из Библии: "Братья его пошли пасти
скот отца своего в Сихем"]. Ой, да он вовсе не глиняную утку держит у рта,
а красивого белого, как снег, лебеденка, честное слово, шея у него
изогнута, а клюв красный, как стручок турецкого перца...
- А сейчас я смотрю на юг, как и ты думаешь, что я вижу?
- Скажи.
Отсюда мне видна огромная жаркая пустыня. Беглый раб, бедняга, бредет
среди песков, ноги в кровоподтеках, горло у него пересохло от жажды.
Удастся ли ему спастись? Непременно удастся... Видишь, здесь в скале
прохладная пещера, а в ней сочится родник, он дойдет до нее, окунет лицо в
родниковую воду и будет долго-долго пить... Ух ты, до чего чистая и
холодная вода, как в источнике у церкви, - помнишь, мы ее пили в день
поминовения усопших, а потом еще нам досталось от мамы...
Ой-ой, прямо волосы дыбом становятся: из пещеры выходит лев, он идет
прямо на раба... Теперь уж ему не спастись! Несчастный, он дрожит и
сворачивается клубком, закрывает лицо руками. Бороться бессмысленно, лев
больше, чем наша старая Масса вместе со своим жеребенком... А знаешь, что
теперь происходит: лев уже совсем подошел к бедняге рабу, но он сам
хромает. Лев лижет раба и показывает ему свою лапу - она у него распухла,