"Юхан Пээгель. Рассказы" - читать интересную книгу автора

военных принадлежностей мастера... Ну, словом, те, у кого мастерские да
заводы свои были. А ты туда же, поганая ворона... - Старый хрыч сплюнул
сквозь зубы на раскаленный железный пол, и плевок сразу же испарился.
- Значит, пахарю здесь совсем делать нечего? - вздохнул Оад.
Старый дьявол даже отвечать не стал на такой дурацкий вопрос, махнул
только своей мохнатой лапой: станет тут, в таком пекле, зерно расти! В
лавке хлеб можно купить.
- На земле я еще кучером был, кобеднишные башмачки-шить умею... -
перечислял Оад, уже теряя надежду.
- Не нужны нам кучера - дорога в ад широкая и гладкая, люди сами сюда
бегут, как мухи на бочку дегтя. А что ты думаешь со своими башмачками
делать? Здесь только столетние копыта выдерживают, - ответил старый черт,
задрал волосатую лапу, всю в завитках, и показал толстенное копыто, но и
оно от жара кое-где дало трещины.
Черт еще пару раз затянулся, поглядел своими хитро сощуренными черными
глазами на Оада, будто даже сочувственно, заложил трубку за ухо и стал
закрывать двери. Когда между дверью и наличником оставалась узкая щелка,
он сказал Оаду, беспомощно чесавшему в затылке:
- Ступай отсюда, человече, нет у меня для тебя ни убежища, ни
должности... Сходил бы ты еще раз к райским вратам и попробовал бы
задобрить Петра хорошими деньгами. Может, и найдется у него какая-нибудь
черная работа, чтобы тебе дать.
- Спасибо за добрый совет, - пробурчал Оад, - только откудова мне взять
денег, когда старуха моя все до копейки на похороны истратила.
Тут дверь с грохотом захлопнулась, а душа Оада так и осталась стоять в
растерянности, две огромные ручищи рабочего человека, как две хлебные
лопаты, бессильно повисли. Расправила она крылья и полетела обратно в свой
гроб из некрашеных сосновых досок.
В этом гробу отнесли ее на кладбище, в самый дальний конец, там и
похоронили.
...Если когда-нибудь, любезный читатель, ты окажешься на погосте, на
самом его краю, и увидишь там заросший травой могильный холм, на котором
сохранились только трухлявые остатки безымянного креста, а может быть, и
их уже не будет, вспомни, что в той могиле спит вечным сном много на своем
веку трудившийся человек, который на земле все умел делать, но который и
на небесах, и в аду оказался лишним.
Только земля, по которой он шагал, каменистая, суглинистая земля
приняла его в свои крепкие объятия, будто давно ждала. Он, некогда сам
дававший жизнь, теперь был нужен только земле. На осевшем могильном
холмике пышно цветет розовый шиповник, переливаются ромашки, среди буйно
разросшейся полевицы мелькает незабудка, чистая и яркая, как небо в
бездождье, когда оно объемлет и кладбище, и уже скошенные луга, и сжатые
поля, где огромные, как лопаты, жилистые руки рабочего человека складывают
колхозные колосья с тяжелыми зернами.

1963



ЗЛОСТЬ