"Юхан Пээгель. Рассказы" - читать интересную книгу автора

был трусливый мужчина, сказал, что на то, мол, высшего приказу нет, будем
дальше стрелять. Ну, тут уж я со злости без передышки стреляю, выстрел за
выстрелом, аж ствол докрасна раскалился.
Вдруг чувствую, кто-то меня по плечу тихонько постукивает. Я на
задних-то ведь не гляжу, в раж вошел. А за спиной слышу: "Сандер, да
перестань ты стрелять, война кончилась! Турок сдался, канете с ним, а
ежели ты, Сандер, и дальше так стрелять будешь, может выйти неприятность,
мы-де договора не соблюдаем, а я сам приложил руку к мирному контракту".
Оглянулся: сам государь, в руке крест, хочет его мне на грудь повесить.
Вскочил я, стал вахврунт: "Так тотсно, вассе величество, больсе ни одного
выстрела, кончилась так кончилась!" Тут государь поприветствовал меня за
руку, прицепил мне георгиевский крест на грудь и сказал: "Сандер, мы
ваивали, как полоосена, теперь мосно отдохнуть. Пойдем ко мне на мызу,
турок все равно долго мирным не будет, придется обратно на передовую
идтить..."
Хорошо у царя на мызе. Горницы просторные, красивые масляные картины на
стенах. Половики в доме - одно загляденье, мягкие, босой ступишь, до чего
хорошо, будто мох под ногой. Каждый день ел свинину с белым хлебом и штоф
ягодного вина наливали запить. Коли ясная погода - гуляем по полям, по
саду, глядим, как растут царские хлеба, каковы у него лошади и мелкий
скот. Ну, его-то у царя, правду говоря, великое множество. Отимыйзаский
барин по сравнению с царем все равно что бобыль! По вечерам играли в
карты, на пальцах силами мерялись или как по-другому проводили время.
Мало-помалу будто скучно стало, не привык солдат ничего не делать.
Однажды государь пребывал в своей горнице для письменных занятий, писал
там, а государыня принялась на кухне хлеб замешивать. А я в соседней
комнате был, на софе лежал, дверь в кухню стояла отворенная. Государыня
возле квашни, ко мне спиной, месила тесто. И тут я увидел, что она еще
заманчивая женщина, пухлые руки, голые, так и мелькали, икры полные,
белые, бедра пышные... Откудова только такая мысль взялась: дай-ка
пощекочу ее легонько под мышками, и ничего она мне сделать не сможет,
руки-то в тесте. Тихонько подошел к ней сзаду, взял да и пощекотал под
мышками. Сперва она будто даже испугалась, потом поглядела через плечо и
так любезно засмеялась, как меня увидала.
Но тут вдруг раскрылась дверь царевой комнаты для письменных занятий, и
пошла госпожа орать, прямо как полковая труба. Государь остановился на
пороге, в руках грамота с печатями, покачал эдак головой и пальцем
пригрозил; "Ай, Сандер, Сандер! Озорничаешь, захотелось госпожу
пощекотать. А, понимаем, дело солдатское. Кончилась наша передышка,
Сандер, видишь, гонец прискакал, привез тепесси, турок опять зашевелился.
Ничего не поделаешь, Сандер, опять нам вместе с тобой на передовую
отправляться и глядеть, что из этого выйдет..."
Да. Стою я здесь и сжимаю в руках куски, отвалившиеся от твоего
дубового креста. Прошло время, и ничего уже нет, кроме этих истлевших
остатков. Не гневайся на меня, Сандер, за то, что я вспомнил здесь твои
рассказы, они ведь не задевают твоей солдатской чести. Теперь я уже и сам
воевал, встречался с "карнотидами" и "сарапендлидами", видел глаза идущих
в атаку, отшагал бесконечные походные марши, спал на голой земле,
укрывшись шинелью. И меня грызла тоска по дому, терзал голодный желудок,
ожесточало неотвратимое дыхание смерти.