"Юхан Пээгель. Я погиб в первое военное лето" - читать интересную книгу автора

березами, пучками касатика и иван-чая, но были на нем и открытые участки с
хилой болотной травой и дымящимися озерцами. Болото как болото.
Направил Ветра в более высокий березняк, привстал на стременах и
скользнул биноклем по болоту. Абсолютно ничего подозрительного. Никакого
движения. Возвышенность за болотом была окутана легкой дымкой, и ее трудно
было разглядеть. Только смутно просматривалась колокольня с зияющими
проемами.
Ничего не поделаешь, приказ есть приказ, решил я. Проеду шагом
километр-полтора вдоль болота. Карабин положил на луку седла.
Двигаемся дальше. Осторожно, как было приказано. Время от времени я
останавливался, изучал в бинокль болото, прислушивался - как это всегда
делается в разведке. Все спокойно.
Тут мое внимание привлекла едва заметная колея, пересекавшая мой путь и
уходившая в болото. В самом деле, была тропа, в топких местах выстланная
ветками. Судя по всему, совсем недавно через болото в нашу сторону, то
есть на восток, проехали телеги. Очень легкие, по-видимому, те странные
двухколесные повозки псковских колхозников, которые так удивили эстонцев.
На такую только и положишь, что узел с вещами, другая здесь и не пройдет.
Так. Запомнил, в каком месте колея уходит в болото, куда ведет и на каком
расстоянии это могло быть от нашей батареи.
Решил, что пересеку колею, проеду еще немного вперед и сразу же помчусь
обратно. Кто знает, какие могли за это время последовать распоряжения,
может, стволы уже на передках и полк двинулся дальше. Ищи их потом полдня!
Да еще на пустой желудок!
Тут это и случилось.
Едва я пересек колею, как из болота раздалось два выстрела. В сущности,
я их услышал уже, когда Ветер, всхрапнув, встал на дыбы и всей тяжестью
рухнул на колени. Я полетел головой вперед, карабин отбросило на большое
расстояние. К счастью, я инстинктивно выдернул ноги из стремян, потому что
лошадь сразу же повалилась на правый бок, изо рта и ноздрей у нее шла
кровавая пена.
На мгновение у меня потемнело в глазах, удар был очень сильный, я еще
ободрал правый бок о трухлявый пень.
Но быстро пришел в себя, и первое, что я увидел, были глаза моего
Ветра. Большие, карие, добрые, верные. Шея у него была вытянута, и под
потной кожей часто билась жилка, а из грудной клетки, из-под потника,
хлестала кровь.
Я цел, была моя первая мысль, но Ветер ранен, и тяжело. Я хотел
вскочить на ноги, но увидел, что от болота нас загораживает только
несколько жалких кустиков и высокая трава. Черт бы меня подрал, зачем мне
понадобилось вылезть на открытое место! Ползая на четвереньках, отыскал
карабин и пилотку. Да, кажется, цел, - пробормотал я еще раз.
И тут я снова увидел добрые, такие знакомые глаза Ветра. Он попытался
поднять голову, собрав все силы, попробовал встать на ноги, но уже не
смог. Розовая кровь с воздушными пузырьками сочилась на траву.
А глаза еще жили. Я лежал на боку на окровавленной траве и смотрел ему
в глаза, но только и мог, что похлопывать умирающего коня по шее и, как
дурачок, все повторять:
- Скажи, ну скажи же... скажи...
Но что он, бессловесное животное, мог мне сказать.