"Ч.С.Пирс. Избранные философские произведения " - читать интересную книгу автора

демонстрации метафизиков - плод праздного воображения. Лучшее, что может
быть сделано в данной связи, - это представление гипотезы, не лишенной
вероятности в контексте генеральной линии роста научных идей, которая
поддается верификации или может быть отвергнута будущими исследователями.
8. Религиозный инфаллибилизм, попавший в тиски времени, судя по всем
симптомам, кажется непогрешимым лишь на первый взгляд. Когда он однажды
признает, что подвержен градациям, не останется и следа от доброго старого
инфаллибилизма X века, кроме тех непогрешимых ученых, среди которых есть не
только те, кто производит научный катехизис и проповеди (нравоучения, церкви
и верования) и кто воистину "рожден миссионе-


10

ром", но и все те респектабельные и цивилизованные личности, которые,
набравшись понятий о науке из чтения, а не из опытов, имеют обыкновение
считать, что наука - это знание, истина же - ошибочное понятие, применимое к
устремлениям тех, кто поглощен желанием выяснить суть вещей.
9. Хотя в научных вопросах инфаллибилизм кажется мне неопровержимо
комичным, я был огорчился, если бы мне не удалось сохранить большое почтение
в отношении тех, кто притязает на него, так как они охватывают большую часть
людей, которые вообще могут вести какую-то беседу. Когда я говорю, что они
на него притязают, я имею в виду, что они вполне естественно и
бессознательно присваивают функции инфаллибилизма. Они так никогда и не
поняли полного значения изречения: Нитапит est errare. В тех измерительных
науках, которые в наименьшей степени подвергаются ошибочносги, в метрологии,
геодезии и метрической астрономии ни один уважающий себя человек к
сегодняшнему дню не считает нужным устанавливать свои результаты, не
прилагая к ним вероятную ошибку каждой из наук; и если этой практике не
следуют и в других науках, то только потому, что в них вероятные ошибки
слишком многочисленны, чтобы их регистрировать.
10. Я являюсь человеком, о котором критики так и не вознамерились
сказать ничего хорошего. Когда они не видели возможности повредить мне, они
хранили спокойствие. Та небольшая похвала, которой я мог удостоиться,
исходила из таких источников, что, последовав им, я мог сбиться со своего
пути. Единственный раз, насколько я помню, за всю мою жизнь я испытал
удовольствие от похвалы - и не от того, что она могла повлечь за собой, а от
нее самой. Это удовольствие приносило блаженство; а в похвале, которая
даровала мне его, подразумевалось обвинение. Дело было в том, что критик
сказал обо мне, что я, похоже, не абсолютно уверен в своих выводах. Пусть
никогда, если это в моих силах, глаз этого критика не остановится на том,
что я пишу сейчас; ибо я обязан ему величайшим своим удовольствием; и
поскольку враждебность его была столь очевидной, что, если бы он узнал об
этом, боюсь, что адское пламя, подпитанное новым горючим, вновь бы вспыхнуло
в его груди.


11

11. В моей книге не будет никакой инструкции для передачи ее