"Димитр Пеев. Алиби" - читать интересную книгу автора

кабинету.
Нет, случаи эти не идентичны. Там он, действительно, уничтожал,
маскировал свои следы, чтобы никто их не обнаружил. И если бы не Лютичев,
который знает каждую веточку в своем садике, который знает, когда и где в
нем ступали, их просто не заметили бы. Как он раньше не видел этой разницы?!
Ведь она так очевидна. Человек, который стирает свои дактилоскопические
следы, знает, что их будут искать и установят, что они уничтожены. Если бы
он хотел не оставлять отпечатков, он мог бы действовать или в перчатках, или
с носовым платком. А так он словно сам наводит следствие - вот, глядите,
следы уничтожены одеколоном!
Погоди!.. То, что отпечатки стерты, может означать не только
уничтожение существующих следов. Ведь это, кроме того, лишает следствие
возможности констатировать отсутствие определенных следов.
Что, если Каменов не был у Якимовой в тот вечер? Если бы следы не были
стерты, следствие установило бы это сразу. А так - пойди пойми, был он или
не был. Не в этом ли тайный смысл уничтожения следов? Двойной удар!
Уничтожены настоящие следы, и в то же время невозможно исключить Каменова из
игры. Особенно если связать это с вызовом по телефону и с тем, что Каменов
не имеет алиби: без четверти десять он вышел из дому и вернулся в
двенадцать. Ловко придумано. Только так ли это было? Не разыгралась ли у
него фантазия?
Да, факты, нужны факты. Но откуда их взять?
Ковачев вынул пакет с найденными у Якимовой вещественными
доказательствами. С помощью двух пинцетов он брал их, переворачивал,
разглядывал, словно надеялся увидеть следы убийцы. Два билета на трамвай,
который ходит в Бояну, лежали вместе с другими четырьмя. Чего еще можно
требовать от двух ничтожных бумажек. Не достаточно ли они уже дали
следствию - час убийства и подтверждение, что Якимова была в Бояне.
Подтверждение!.. Значит, снова наводящая улика! Кто кого наводит? А
может, подводит? Убийца - следователя!
Нет, если идти по этому пути, начнешь сомневаться во всем. В сумке
Якимовой найдены билеты - значит, она ездила в Бояну. В этом-то уж, во
всяком случае, нельзя сомневаться. И все-таки было что-то в этих двух
трамвайных билетах, что привлекало к ним его внимание. Они словно отличались
от остальных. Но чем? Якимова, как и сам он, имела привычку сохранять
билеты. Сколько раз это кончалось для него неприятностями! Появляется
контролер, а он не знает, какой билет показать. Роется в кармане,
вытаскивает целую горсть и смущенно предлагает контролеру на выбор. Нет
ничего странного в том, что Якимова сохранила и эти два билета.
Вдруг что-то блеснуло в сознании Ковачева. Да, конечно, четыре других
билета смяты, скатаны в трубочку (очевидно, у Якимовой была и такая
привычка), а эти два почему-то гладкие, без единой морщинки. Словно только
что оторваны от рулона. Если Якимова возвращалась из Бояны с Каменовым, она
была очень смущена, нервничала. А как раз в такие моменты люди ярче всего
проявляют свои бессознательные привычки. Опять динамический стереотип.
Но почему тогда эти билеты не смяты, не скатаны в трубочку?
Ковачев представил себе картину. Якимова идет, сердито подняв голову.
Рядом с ней, не говоря ни слова, шагает Каменов. Она первой входит в
трамвай, дает деньги. Ей выдают билеты. Она сжимает их в руке...
Стоп! Ковачев быстро перелистал протоколы. Почему билеты не исследованы