"Маргарет Пембертон. Площадь Магнолий " - читать интересную книгу автора

смекнув, что Кристина расстроена. Но ведь не из-за чересчур бурного
торжества на площади? Лия сама без устали благодарила Всевышнего за
поражение нацистов. Так почему же Кристина печалится в такой радостный день?
Почему у нее такой вид, словно бы все беды человечества свалились на ее
хрупкие плечи?
- Ну, выкладывай, деточка, какой червь тебя гложет! - произнесла она на
идиш, заглядывая Кристине в глаза. - Почему ты грустишь, когда все вокруг
поют и пляшут? Разве это и не твой праздник?
Кристина села за старый кухонный стол, выскобленный за многие годы до
белизны, и откинула со лба прядь черных волос. Кому же еще, как не Лии,
поведать свою печаль? Кто, как не старая еврейка, умудренная жизненным
опытом, сможет понять, что гнетет ее в этот радостный для всех день? Не
исключено, что Лия потому и не веселится вместе со всеми, что тоже
размышляет о горькой судьбе своей старинной подруги и ее дочери Евы, гадает,
удалось ли им выжить. А когда в голове засели такие невеселые мысли, то не
потанцуешь зажигательную кубинскую конгу! Да и другой заботой вполне можно
было поделиться с Лией, ведь Мейвис доводилась ей внучкой, а Джека она знала
с детства. С дрожью в голосе Кристина промолвила:
- Я постоянно думаю о маме и бабушке, пытаюсь себе представить, что с
ними произошло после того, как их увезли тогда в фургоне.
- Деточка моя, ты же знаешь, - с мягкой грустью произнесла Лия, кладя
свою большую кисть с суставами, искривленными артритом, на руку Кристины и
присаживаясь рядом с ней на табурет. - Их, как и многих других немецких
евреев, отвезли в концлагерь, где они и погибли мучительной смертью.
Обе женщины замолчали: что тут скажешь? Да и возможно ли передать
словами весь тот ужас, который творился в лагерях, глубину страданий
узников, обреченных на гибель. По иронии судьбы одной из первых жертв травли
евреев, начатой Гитлером, стала уроженка южного Лондона Якоба. У нее на
глазах фашисты сожгли лавку ее зятя, застрелили всех ее
родственников-мужчин, а ее вместе с дочерью арестовали.
Пальцы Лии сжали руку Кристины. До сих пор оставалось загадкой, в какой
лагерь фашисты увезли Якобу и Еву. Тогда, в 1936 году, германские власти
лицемерно подбирали для этих кошмарных мест благозвучные наименования,
надеясь ввести иностранных журналистов и мировую общественность в
заблуждение. Концентрационные лагеря они называли не иначе как
"просветительными центрами для несознательных немецких граждан". Скорее
всего родных Кристины бросили в женский концлагерь в Лихтенбурге.
- А вдруг они живы? - с жаром воскликнула девушка, впервые выразив свою
сокровенную надежду словами. - Что, если их выпустили, когда я уже покинула
Гейдельберг? Откуда им знать, что я пробралась в Швейцарию и потом попросила
политического убежища в Англии!
Лия была потрясена ее словами, но все же робко возразила:
- Они бы догадались, Якоба непременно написала бы мне...
- С чего бы это? - спросила, гневно сверкнув глазами, Кристина. - Вы с
ней давным-давно утратили связь. Я сама-то вспомнила о вас, только когда
представители Красного Креста попросили меня назвать адрес каких-нибудь моих
родственников или знакомых в Великобритании, США или Канаде.
Лия молчала, погрузившись в воспоминания о своих школьных годах в
Бермондси. Тогда они еще писали на грифельных досках... Она вдруг явственно
ощутила запах мела и бедности, характерный для их классных комнат. Они с