"Маргарет Пембертон. Площадь Магнолий " - читать интересную книгу автора

Мейвис расплылась в улыбке и немедленно приняла приглашение папаши.
Воспользовавшись удобным случаем, ее моментально обхватил за талию один из
бойких местных парней и увлек за собой к танцующим. Извиваясь, "змея"
устремилась к пустоши.
Керри с жалостью взглянула на Кристину: ее колотил озноб - то ли от
обиды, то ли от злости. Любопытно, что почувствовала бы она сама, подумала
Керри, если бы ее Дэнни сообщил в первую очередь соседке, что он скоро
вернется домой? Но даже представить себе подобную ситуацию ей не удалось.
Во-первых, Дэнни не любил писать писем и поленился бы вступить в переписку
даже с самой Бетти Грейбл. А во-вторых, ее муж на такую подлость просто не
способен. О своем приезде он в первую очередь известил бы ее.
- Кристина! - нерешительно промолвила Керри. - Я...
- Забудь об этом! - перебила ее подруга. - Схожу-ка я, пожалуй, выпью
чайку. Пока!
Она поспешно ушла, проклиная себя за то, что не сдержалась и так бурно
отреагировала на неприятное известие, обрушившееся на нее из уст
простодушной Нелли Миллер. Нужно было сделать вид, что Джек и ей написал, а
не давать Мейвис лишний повод для злорадства. Как она просияла, видя, что
законная жена Джека трясется от ревности! Нет, за этим что-то кроется...
Свернув у палисадника Дженнингсов на дорожку, Кристина миновала
калитку, давным-давно сорванную Билли с петель, и вошла в дом. То, что дверь
была не заперта, вовсе не говорило о присутствии хозяев. Просто запираться
считалось дурным тоном у всех обитателей этой площади. Едва лишь Кристина
вступила в полутемный захламленный коридор, как с кухни раздался зычный
голос Лии Зингер.
- Это ты, малышка? - крикнула она на идиш, что могло быть адресовано
любому лицу женского пола, например, Мириам, Керри, Розе или Берил. Кристина
невольно улыбнулась, но тотчас же вновь помрачнела, вспомнив, что малышка
Берил - дочь ненавистной Мейвис.
В отличие от остальных членов семьи Мейвис отнеслась к Кристине холодно
и не выказывала ей сочувствия. Не трогали ее ни рассказы о зверских
расправах нацистов над евреями, ни печальные повествования о ее мытарствах.
Раньше Кристина не обращала на это внимания, но теперь подумала: не
объясняется ли поведение Мейвис тем, что за Кристиной начал ухаживать Джек
Робсон? Пробираясь между стенкой и огромным сундуком, она отозвалась на
идиш:
- Лия, это я, Кристина!
В голове у нее возникла страшная догадка: видимо, уже тогда, в 1936
году, Мейвис считала Джека своей собственностью.
- В кастрюле на плите есть немного супа, - сообщила вошедшей в кухню
Кристине Лия, раскатывая тесто для слоеного пирога. Рукава ее старенькой
кофты были закатаны до локтей, пот капал со лба на разделочную доску,
фартук, нос и подбородок испачкались в муке.
- Объедение, а не супчик! На мясном бульоне, с ячменем и фасолью, -
уточнила она.
- Спасибо, я не голодна. - Кристина чмокнула Лию в щеку. - Но чаю выпью
с удовольствием.
Старуха пристально взглянула на нее и, оставив в покое тесто, отряхнула
муку с ладоней.
- Садись за стол, деточка! Я мигом приготовлю чай, - сказала она,