"Даниэль Пеннак. Собака Пес " - читать интересную книгу автора

конце концов это заметила. И в свой черед принялась подозрительно
поглядывать на родителей. Родители тут же стали избегать дочкиного взгляда,
запинаться, переводить разговор на что попало (в точности как Пом, когда
уверяет учителя, что потеряла дневник или забыла дома тетрадку). Странно
ведь, правда? И вот уже второй день Пом отказывается есть. Вот так обстоят
дела. "Что же такое происходит? " - думает Пес. Кое-что всегда настораживало
его в людях: они не пр ед ск аз уе мы . Не то что собаки (хвост поджат или
шерсть дыбом - тут все сразу понятно, и гадать не надо), или, например,
кошки (будь они хоть какие сиамские, можно более или менее точно догадаться,
когда они пустят в ход когти), а тем более Погода (уж Погода - та никогда не
заставала Пса врасплох! Все эти перемены запахов, сигналы насекомых, полет
птиц... нет, Погода как раз никогда не обманет). А вот люди...
"Люди... " - повторяет он про себя. Но он уже не помнит, о чем сейчас
думал. Мысли его теряют ясность. Слова как будто окутываются ватой. Глаза
слипаются. "Ладно, - думает он, - спать". Пытается еще открыть глаза. Но его
лапы уже бегут вдогонку снам. "Ладно" - вздыхает он. И засыпает.

Глава 3

Как и всякая собака в своих снах, Пес во сне заново переживает лучшие
минуты своей жизни. И не лучшие тоже. Собственно, всю жизнь. Только
вперемешку. Например, погоню за чайками на берегу моря в Ницце.
Потный, валяясь на пляже, глупо гоготал:
- Ты только погляди на этого олуха, ну куда ему поймать чайку, а ведь
так и будет весь век за ними гоняться!
Все верно. Одно только Потному было невдомек: Пес прекрасно знал, что
никакой чайки он никогда не поймает. А чайки знали, что он для них не
представляет никакой опасности. Однако Пес продолжал гоняться за ними вдоль
полосы прибоя, а они улетали у него из-под носа с пронзительным криком.
Брызгами разлеталась пена, искрясь на солнце, не говоря уж о белых вспышках
крыльев в синеве неба. Это было красиво. Это была игра. Пес пользовался
всякой возможностью поиграть, потому что до этого жизнь его была не
слишком-то веселой.
И если сейчас в кухне он скулит во сне, если из его пасти вырываются
всхлипы, если он дрожит всем телом, это, может быть, потому, что он вновь
переживает свой собачий дебют, самые первые впечатления детства. И они вовсе
не из радостных.
В помете их было пятеро. Три брата, сестра и он. Только они родились,
как человеческий голос очень явственно произнес (голос шел, казалось, с неба
и обрушивался, словно гром, в картонный ящик, служивший им домом):
- Ну-ка, ну-ка: трижды ноль - ноль; трижды пять - пятнадцать, пять
пишем, один в уме, трижды один - три, и один - четыре - это будет четыреста
пятьдесят; плюс сто франков за сучку - пятьсот пятьдесят! Минимум пятьсот
пятьдесят за всех.
И добавил:
- А этот уж больно страшон, никто на него не польстится, лучше сразу
утопить.
Он почувствовал, как огромная рука схватила его, подняла на
головокружительную высоту и погрузила в ведро с очень холодной водой. А он
барахтался, скулил, визжал и захлебывался точно так, как сейчас барахтается,