"Даниэль Пеннак. Господин Малоссен ("Малоссен" #4) " - читать интересную книгу автора

все по закону, спал бы сегодня в четырех голых стенах, в квартире, откуда
уже давным-давно вынесли бы всю мебель. Восемнадцать голов, увязших по уши в
одном наисерьезнейшем деле и, может статься, уплетающих свой последний
кускус здесь, на свободе, в последнем действующем кинотеатре Бельвиля.
- Самое ужасное... - начинает Шестьсу Белый Снег.
(Насчет этого нашего собрата разговор отдельный...)
- Самое ужасное - это было... мухи!
- Прошедшее! - вскрикивает Малыш из-за своих розовых очков. - "Было"
прошедшее третьего лица единственного лица глагола бытъ !Это: "э.т.о.",
было: "б.ы.л.о."! Ты должен был сказать: "это были" мухи.
- Допустим, - уступает Шестьсу Белый Снег. - А как у тебя со счетом в
уме, парень? Ну-ка скажи, 2667 подгузников, каждый в среднем по 300 грамм,
сколько это будет?
- Восемьсот кило дерьма! - прорывается Жереми.
- Жереми, ты забыл, что мы за столом, - скрипит Тереза, положив вилку:
у нее подобные разговоры отбивают аппетит.
- Точно! Восемьсот килограмм и еще сто грамм в масленке.

***

Нет, решительно никуда не годится, Тереза права. От всего этого
омерзительно пахнет. Одно дело - приструнить разболтавшегося шалопая, время
от времени это даже необходимо; но допускать безвкусицу, поправ всю историю
культурного развития человечества, - никогда! Так что даже не думайте вслед
за Шестьсу пускаться в долгие вычисления, из которых следует, что если один
грамм дерьма дает сонм зеленых жирных мух каждые шесть часов, то восемьсот
килограммов того же сырья, преющего в течение трех первых недель самого
жаркого месяца июля в одной из квартир Бельвиля (на солнечной стороне, да
при закрытых окнах), дадут такое количество этой насекомой мерзости, перед
которым бессильна всякая арифметика, разве что подсчитать в сантиметрах
толщину живого ковра, покрывающего в сумме всю площадь поверхности пола,
стен и потолка.
Да, наш маленький пророк знал, что говорил: внутри было гораздо хуже.

***

- Вот видишь, Бенжамен, тебе тоже весело!
- Да, но меня забавляет не рассказ, скорее, рассказчик. Некоторая
разница все-таки есть.
- И называется она "стиль", - уточняет Сюзанна, у которой на лице
всегда свежесть, а в словах - толк.
- Знаем, знаем... - ребятня воротит нос, - он нас с пеленок дрючит
своим стилем!
(Я теряю всякую власть над ними, всякое культурное влияние... мои
войска не слушаются команды. Мне, пожалуй, пора сделать ручкой и
распрощаться с этой жизнью...)
- Итак, муха, проснувшись, взлетает, и ее сестричка делает то же самое.
- Они все разом взлетели?
- Когда большие руки открыли жалюзи - конечно!
- И что потом?