"Хью Пентикост. По следу смеющегося маньяка ("Питер Стайлс")" - читать интересную книгу автора

- К смеху людей?
- Да.
Гарделла нетерпеливо взмахнул пухлой ручкой:
- Сдается мне, он намерен поиграть в детектива.
- Не вижу ничего предосудительного в том, что он хочет найти негодяя,
который убил его отца и этих девушек, а его самого сделал инвалидом, -
сказал я.
- Он мог слышать этот смех, - сказал Гарделла. - Однако не могут же
буквально все оказаться глухими. По-моему, здесь, на отдыхе, люди вообще
смеются довольно часто. И никто не обратит особого внимания на чей-то смех и
тем более не проснется от него. Но он - мог, если это был тот, особенный
смех.
- Именно так мне все и представляется, - заметил я.
- Не хватало только, чтобы и вы превратились в копа, - проворчал
Гарделла. - Кажется, это вы будете заниматься газетчиками, когда они
нахлынут сюда?
- Меня попросил об этом Макс.
- Что ж, тогда держите их от меня подальше. У нас нет для них никакого
заявления, ничего нет до тех пор... пока у нас что-нибудь не появится. Я
говорил вам, что по дороге сюда заехал в морг в Манчестере?
- Нет.
Он вынул изо рта сигару и хмуро уставился на ее изжеванный кончик.
- Девушки не были изнасилованы, - сказал он.
- Тогда это еще более бессмысленно! - сказал я.
- Парень, который убивает ради забавы, вероятно, не находит
удовольствия в обычном веселье, - сказал Гарделла.
Он снова воткнул в рот свою сигару и вернулся к игре с карандашом. Мне
показалось, что он вдруг совершенно забыл о моем присутствии.


Выйдя из кабинета, я наткнулся на стоящую в коридоре Хедду Лэндберг. За
то время, что я провел в "Дарлбруке", она все больше нравилась мне. Это была
привлекательная сорокалетняя женщина со светло-золотистыми локонами, красиво
обрамляющими ее головку. Двадцать лет назад она была чемпионкой Олимпийский
игр в Норвегии по скоростному спуску на лыжах, но с прекращением олимпийских
состязаний из-за войны больше не возвращалась к международным соревнованиям.
Макс, который очень ею гордился, говорил, что она была великолепной
спортсменкой. Она по-прежнему профессионально каталась на лыжах, я сам это
видел.
Это она с Максом сделали из "Дарлбрука" то, чем он теперь является.
Макс придавал их владению жизнерадостность и красочность, но настоящим
ключом к их успеху, по моему мнению, были кропотливая работа и искусное
ведение дел Хеддой.
Что-то мне показалось в ней необычным, и я не сразу понял, что впервые
вижу ее не в лыжном костюме и не в причудливом наряде "после лыж", который
носят здешние женщины. Сейчас на ней было простое черное платье, и оно
придавало ей такой вид, как будто она играла незнакомую ей роль.
- Надеюсь, вы лучше себя чувствуете, - сказал я, приблизившись к ней.
Я помнил, что вчера вечером она жаловалась на сильную головную боль и
рано ушла спать.